Маханидана Сутта. Сутра о Великой Причинной Взаимосвязи (отрывок)

Маханидана Сутта
Сутра о Великой Причинной Взаимосвязи
(отрывок)

Mahānidānasutta
Только для бесплатного распространения. Перевод с языка пали. Английский перевод: Thanissaro Bhikkhu.

[Взаимозависимое возникновение]

1. Evaṃ me sutaṃ: ekaṃ samayaṃ bhagavā kurūsu viharati kammāsadhammaṃ nāma [kammāsadammaṃ nāma (syā.)] kurūnaṃ nigamo. Atha kho āyasmā ānando yena bhagavā tenupasaṅkami, upasaṅkamitvā bhagavantaṃ abhivādetvā ekamantaṃ nisīdi. Ekamantaṃ nisinno kho āyasmā ānando bhagavantaṃ etadavoca: "acchariyaṃ, bhante, abbhutaṃ, bhante! Yāva gambhīro cāyaṃ, bhante, paṭiccasamuppādo gambhīrāvabhāso ca, atha ca pana me uttānakuttānako viya khāyatī"ti.

Так я слышал, однажды Самый Почитаемый жил среди жителей Куру. У куруян есть город под названием Каммасадхамма. Там как-то раз достопочтенный Ананда подошёл к Самому Почитаемому. Подойдя, он поклонился Самому Почитаемому и сел рядом. Сев рядом, он обратился к Самому Почитаемому:
– Как удивительно, Преподобный Учитель, как необычайно! Как же глубоко [учение о] взаимозависимом возникновении, как глубок его свет. Но всё же, по-моему, оно вполне понятно.

I have heard that on one occasion the Blessed One was living among the Kurus. Now, the Kurus have a town named Kammasadhamma. There Ven. Ananda approached the Blessed One and, on arrival, having bowed down to the Blessed One, sat to one side. As he was sitting there he said to the Blessed One: "It's amazing, lord, it's astounding, how deep this dependent co-arising is, and how deep its appearance, and yet to me it seems as clear as clear can be."

2. Mā hevaṃ, ānanda, avaca, mā hevaṃ, ānanda, avaca. Gambhīro cāyaṃ, ānanda, paṭiccasamuppādo gambhīrāvabhāso ca. Etassa, ānanda, dhammassa ananubodhā appaṭivedhā evamayaṃ pajā tantākulakajātā kulagaṇṭhikajātā [gulāguṇṭhikajātā (sī. pī.), guṇagaṇṭhikajātā (syā.)] muñjapabbajabhūtā apāyaṃ duggatiṃ vinipātaṃ saṃsāraṃ nātivattati.

– Не говори так, Ананда. Не стоит так говорить. Глубоко взаимозависимое возникновение и глубок свет этого учения. Однако из-за непонимания, из-за неспособности понять это учение, нынешнее поколение людей – словно запутанный клубок пряжи, переплетённый клубок верёвок, словно спутанные стебли тростника, – оно не выходит за пределы плохих перерождений, полных несчастий, за пределы Сансары.

[The Buddha:] "Don't say that, Ananda. Don't say that. Deep is this dependent co-arising, and deep its appearance. It's because of not understanding and not penetrating this Dhamma that this generation is like a tangled skein, a knotted ball of string, like matted rushes and reeds, and does not go beyond transmigration, beyond the planes of deprivation, woe, and bad destinations.

3. ’Atthi idappaccayā jarāmaraṇa’nti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā jarāmaraṇa’nti iti ce vadeyya, ‘jātipaccayā jarāmaraṇa’nti iccassa vacanīyaṃ.

Если кого-то спросят: "Существует ли необходимое условие для старения и смерти?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для старения и смерти?", он должен сказать: "Рождение есть условие для старения и смерти".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for aging and death?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition do aging and death come?' one should say, 'Aging and death come from birth as their requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā jātī’ti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā jātī’ti iti ce vadeyya, ‘bhavapaccayā jātī’ti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для рождения?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для рождения?", он должен сказать: "Существование есть условие для рождения".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for birth?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does birth come?' one should say, 'Birth comes from becoming as its requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā bhavo’ti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ . ‘Kiṃpaccayā bhavo’ti iti ce vadeyya, ‘upādānapaccayā bhavo’ti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для существования?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для существования?", он должен сказать: "Захваченность есть условие для существования".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for becoming?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does becoming come?' one should say, 'Becoming comes from clinging as its requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā upādāna’nti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā upādāna’nti iti ce vadeyya, ‘taṇhāpaccayā upādāna’nti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для захваченности?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для захваченности?", он должен сказать: "Жажда есть условие для захваченности".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for clinging?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does clinging come?' one should say, 'Clinging comes from craving as its requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā taṇhā’ti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā taṇhā’ti iti ce vadeyya, ‘vedanāpaccayā taṇhā’ti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для жажды?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для жажды?", он должен сказать: "Ощущения есть условие для жажды".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for craving?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does craving come?' one should say, 'Craving comes from feeling as its requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā vedanā’ti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā vedanā’ti iti ce vadeyya, ‘phassapaccayā vedanā’ti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для ощущений?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для ощущений?", он должен сказать: "Касание есть условие для ощущений".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for feeling?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does feeling come?' one should say, 'Feeling comes from contact as its requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā phasso’ti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā phasso’ti iti ce vadeyya, ‘nāmarūpapaccayā phasso’ti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для касания?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для касания?", он должен ответить: "Имя-и-форма есть условие для касания".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for contact?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does contact come?' one should say, 'Contact comes from name-and-form as its requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā nāmarūpa’nti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā nāmarūpa’nti iti ce vadeyya, ‘viññāṇapaccayā nāmarūpa’nti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для имени-и-формы?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для имени-и-формы?", он должен сказать: "Сознание есть условие для имени-и-формы".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for name-and-form?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does name-and-form come?' one should say, 'Name-and-form comes from consciousness as its requisite condition.'

‘Atthi idappaccayā viññāṇa’nti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṃ. ‘Kiṃpaccayā viññāṇa’nti iti ce vadeyya, ‘nāmarūpapaccayā viññāṇa’nti iccassa vacanīyaṃ.

Если его спросят: "Существует ли необходимое условие для сознания?", он должен ответить: "Существует".

Если спросят: "Что это за условие для сознания?", он должен сказать: "Имя-и-форма есть условие для сознания".

"If one is asked, 'Is there a demonstrable requisite condition for consciousness?' one should answer, 'There is.'

"If one is asked, 'From what requisite condition does consciousness come?' one should say, 'Consciousness comes from name-and-form as its requisite condition.'

Iti kho, ānanda, nāmarūpapaccayā viññāṇaṃ, viññāṇapaccayā nāmarūpaṃ, nāmarūpapaccayā phasso, phassapaccayā vedanā, vedanāpaccayā taṇhā, taṇhāpaccayā upādānaṃ, upādānapaccayā bhavo, bhavapaccayā jāti , jātipaccayā jarāmaraṇaṃ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā sambhavanti. Evametassa kevalassa dukkhakkhandhassa samudayo hoti.

Таким образом, Ананда, имя-и-форма есть условие для сознания, сознание есть условие для имени-и-формы, имя-и-форма есть условие для касания, касание есть условие для ощущений, ощущения есть условие для жажды, жажда есть условие для захваченности, захваченность есть условие для существования, существование есть условие для рождения, рождение есть условие для старения и смерти, для печали, горя, душевной и физической боли, отчаяния. Так возникают все виды страданий".

"Thus, Ananda, from name-and-form as a requisite condition comes consciousness. From consciousness as a requisite condition comes name-and-form. From name-and-form as a requisite condition comes contact. From contact as a requisite condition comes feeling. From feeling as a requisite condition comes craving. From craving as a requisite condition comes clinging. From clinging as a requisite condition comes becoming. From becoming as a requisite condition comes birth. From birth as a requisite condition, aging, death, sorrow, lamentation, pain, distress, and despair come into play. Such is the origination of this entire mass of stress.

4. "‘Jātipaccayā jarāmaraṇa’nti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā jātipaccayā jarāmaraṇaṃ. Jāti ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, seyyathidaṃ – devānaṃ vā devattāya, gandhabbānaṃ vā gandhabbattāya, yakkhānaṃ vā yakkhattāya, bhūtānaṃ vā bhūtattāya, manussānaṃ vā manussattāya, catuppadānaṃ vā catuppadattāya, pakkhīnaṃ vā pakkhittāya, sarīsapānaṃ vā sarīsapattāya [siriṃsapānaṃ siriṃsapattāya (sī. syā.)], tesaṃ tesañca hi, ānanda, sattānaṃ tadattāya jāti nābhavissa. Sabbaso jātiyā asati jātinirodhā api nu kho jarāmaraṇaṃ paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo jarāmaraṇassa, yadidaṃ jāti".

– "Рождение есть условие для старения и смерти", – так было сказано. И вот объяснение, почему рождение есть условие для старения и смерти. Ананда, если бы рождений не было бы вовсе, в любом случае, при любых условиях – допустим, дэвы не рождались бы в мире дэвов, гандхаббы (санскр. гандхарва) – в мире гандхабб, яккхи (санскр. якша) – в мире яккхов, демоны не рождались бы демонами, люди – людьми, четвероногие животные – четвероногими животными, птицы – птицами, змеи – змеями, – при отсутствии рождения любым существом в среде его обитания, при абсолютном отсутствии рождений, при прекращении рождений, были бы возможны старение и смерть?

– Поэтому, Ананда, рождение является причиной, источником, происхождением, условием для старения и смерти.

"'From birth as a requisite condition come aging and death.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from birth as a requisite condition come aging and death. If there were no birth at all, in any way, of anything anywhere – i.e., of devas in the state of devas, of celestials in the state of celestials, of spirits in the state of spirits, of demons in the state of demons, of human beings in the human state, of quadrupeds in the state of quadrupeds, of birds in the state of birds, of snakes in the state of snakes, or of any being in its own state – in the utter absence of birth, from the cessation of birth, would aging and death be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for aging and death, i.e., birth.

5. "‘Bhavapaccayā jātī’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā bhavapaccayā jāti. Bhavo ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, seyyathidaṃ – kāmabhavo vā rūpabhavo vā arūpabhavo vā, sabbaso bhave asati bhavanirodhā api nu kho jāti paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo jātiyā, yadidaṃ bhavo".

– "Существование есть условие для рождения", – так было сказано. И вот объяснение, почему существование есть условие для рождения. Ананда, если бы существования не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, – то есть существования в Мире Страстей, существования в Мире Форм, существования в Мире Без Форм, – при абсолютном отсутствии существования, при прекращении существования, было бы возможно рождение?

– Поэтому, Ананда, существование является причиной, источником, происхождением, условием для рождения.

"'From becoming as a requisite condition comes birth.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from becoming as a requisite condition comes birth. If there were no becoming at all, in any way, of anything anywhere – i.e., sensual becoming, form becoming, or formless becoming – in the utter absence of becoming, from the cessation of becoming, would birth be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for birth, i.e., becoming.

6. "‘Upādānapaccayā bhavo’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā upādānapaccayā bhavo. Upādānañca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici , seyyathidaṃ – kāmupādānaṃ vā diṭṭhupādānaṃ vā sīlabbatupādānaṃ vā attavādupādānaṃ vā, sabbaso upādāne asati upādānanirodhā api nu kho bhavo paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo bhavassa, yadidaṃ upādānaṃ".

– "Захваченность есть условие для существования", – так было сказано. И вот объяснение, почему захваченность есть условие для существования. Ананда, если бы захваченности не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, – то есть захваченности чувственными желаниями, захваченности воззрениями, захваченности обетами и заповедями, захваченности дискуссиями об истинном "я", – при абсолютном отсутствии захваченности, при прекращении захваченности, было бы возможно существование?

– Поэтому, Ананда, захваченность является причиной, источником, происхождением, условием для существования.

"'From clinging as a requisite condition comes becoming.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from clinging as a requisite condition comes becoming. If there were no clinging at all, in any way, of anything anywhere – i.e., clinging to sensuality, clinging to precepts and practices, clinging to views, or clinging to doctrines of the self – in the utter absence of clinging, from the cessation of clinging, would becoming be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for becoming, i.e., clinging.

7. "‘Taṇhāpaccayā upādāna’nti iti kho panetaṃ vuttaṃ tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā taṇhāpaccayā upādānaṃ. Taṇhā ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, seyyathidaṃ – rūpataṇhā saddataṇhā gandhataṇhā rasataṇhā phoṭṭhabbataṇhā dhammataṇhā, sabbaso taṇhāya asati taṇhānirodhā api nu kho upādānaṃ paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo upādānassa, yadidaṃ taṇhā".

– "Жажда есть условие для захваченности", – так было сказано. И вот объяснение, почему жажда есть условие для захваченности. Ананда, если бы жажды не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, – то есть жажды форм, жажды звуков, жажды запахов, жажды вкусов, жажды касания, жажды мыслей, – при абсолютном отсутствии жажды, при прекращении жажды, была бы возможна захваченность?

– Поэтому, Ананда, жажда является причиной, источником, происхождением, условием для захваченности.

"'From craving as a requisite condition comes clinging.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from craving as a requisite condition comes clinging. If there were no craving at all, in any way, of anything anywhere – i.e., craving for sensuality, craving for becoming, craving for no becoming – in the utter absence of craving, from the cessation of craving, would clinging be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for clinging, i.e., craving.

8. "‘Vedanāpaccayā taṇhā’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā vedanāpaccayā taṇhā. Vedanā ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, seyyathidaṃ – cakkhusamphassajā vedanā sotasamphassajā vedanā ghānasamphassajā vedanā jivhāsamphassajā vedanā kāyasamphassajā vedanā manosamphassajā vedanā, sabbaso vedanāya asati vedanānirodhā api nu kho taṇhā paññāyethā"ti ?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo taṇhāya, yadidaṃ vedanā".

– "Ощущения есть условие для жажды", – так было сказано. И вот объяснение, почему ощущения есть условие для жажды. Ананда, если бы ощущений не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, – то есть ощущений, возникающих от зрительного прикосновения; ощущений, возникающих от слухового прикосновения; ощущений, возникающих от обонятельного прикосновения; ощущений, возникающих от вкусового прикосновения; ощущений, возникающих от телесного прикосновения; ощущений, возникающих от умственного прикосновения, – при абсолютном отсутствии ощущений, при прекращении ощущений, была бы возможна жажда?

– Поэтому, Ананда, ощущения являются причиной, источником, происхождением, условием для жажды.

"'From feeling as a requisite condition comes craving.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from feeling as a requisite condition comes craving. If there were no feeling at all, in any way, of anything anywhere – i.e., feeling born of contact at the eye, feeling born of contact at the ear, feeling born of contact at the nose, feeling born of contact at the tongue, feeling born of contact at the body, or feeling born of contact at the intellect – in the utter absence of feeling, from the cessation of feeling, would craving be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for craving, i.e., feeling.

9. Iti kho panetaṃ, ānanda, vedanaṃ paṭicca taṇhā, taṇhaṃ paṭicca pariyesanā, pariyesanaṃ paṭicca lābho, lābhaṃ paṭicca vinicchayo, vinicchayaṃ paṭicca chandarāgo, chandarāgaṃ paṭicca ajjhosānaṃ, ajjhosānaṃ paṭicca pariggaho, pariggahaṃ paṭicca macchariyaṃ, macchariyaṃ paṭicca ārakkho. Ārakkhādhikaraṇaṃ daṇḍādāna satthādānakalahaviggahavivādatuvaṃtuvaṃ pesuññamusāvādā aneke pāpakā akusalā dhammā sambhavanti.

– Итак, Ананда, из-за ощущений возникает жажда, из-за жажды возникает поиск, из-за поиска возникает обретение, из-за обретения возникает распознавание, из-за распознавания возникают пристрастия, из-за пристрастий возникает привязанность, из-за привязанности возникает собственничество, из-за собственничества возникает скупость, из-за скупости возникает эгоизм, а из-за эгоизма возникают различные пороки и неблагие явления, такие, как погромы и поножовщины, конфликты, ссоры и разногласия, обвинения, клевета и ложь.

"Now, craving is dependent on feeling, seeking is dependent on craving, acquisition is dependent on seeking, ascertainment is dependent on acquisition, desire and passion is dependent on ascertainment, attachment is dependent on desire and passion, possessiveness is dependent on attachment, stinginess is dependent on possessiveness, defensiveness is dependent on stinginess, and because of defensiveness, dependent on defensiveness, various evil, unskillful phenomena come into play: the taking up of sticks and knives; conflicts, quarrels, and disputes; accusations, divisive speech, and lies.

10. "‘Ārakkhādhikaraṇaṃ ārakkhaṃ paṭicca [ārakkhādhikaraṇaṃ (syā.)] daṇḍādānasatthādānakalaha - viggaha - vivādatuvaṃtuvaṃ - pesuññamusāvādā aneke pāpakā akusalā dhammā sambhavantī’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā ārakkhādhikaraṇaṃ daṇḍādānasatthādānakalaha - viggaha - vivādatuvaṃtuvaṃ - pesuññamusāvādā aneke pāpakā akusalā dhammā sambhavanti. Ārakkho ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, sabbaso ārakkhe asati ārakkhanirodhā api nu kho daṇḍādānasatthādānakalaha - viggaha - vivādatuvaṃtuvaṃ - pesuññamusāvādā aneke pāpakā akusalā dhammā sambhaveyyu"nti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo daṇḍādānasatthādānakalaha - viggaha - vivādatuvaṃtuvaṃ - pesuññamusāvādānaṃ anekesaṃ pāpakānaṃ akusalānaṃ dhammānaṃ sambhavāya yadidaṃ ārakkho".

– "Из-за эгоизма возникают различные пороки и неблагие явления, такие, как погромы и поножовщины, конфликты, ссоры и разногласия, обвинения, клевета и ложь", – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за эгоизма возникают различные пороки и неблагие явления, такие, как погромы и поножовщины, конфликты, ссоры и разногласия, обвинения, клевета и ложь. Ананда, если бы эгоизма не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии эгоизма, при прекращении эгоизма, были бы возможны различные пороки и неблагие явления, такие, как погромы и поножовщины, конфликты, ссоры и разногласия, обвинения, клевета и ложь?

– Поэтому, Ананда, эгоизм является причиной, источником, происхождением, условием для различных пороков и неблагих явлений, таких, как погромы и поножовщины, конфликты, ссоры и разногласия, обвинения, клевета и ложь.

"And this is the way to understand how it is that because of defensiveness various evil, unskillful phenomena come into play: the taking up of sticks and knives; conflicts, quarrels, and disputes; accusations, divisive speech, and lies. If there were no defensiveness at all, in any way, of anything anywhere, in the utter absence of defensiveness, from the cessation of defensiveness, would various evil, unskillful phenomena – the taking up of sticks and knives; conflicts, quarrels, and disputes; accusations, divisive speech, and lies – come into play?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for the coming-into-play of various evil, unskillful phenomena – the taking up of sticks and knives; conflicts, quarrels, and disputes; accusations, divisive speech, and lies – i.e., defensiveness.

11. "‘Macchariyaṃ paṭicca ārakkho’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā macchariyaṃ paṭicca ārakkho. Macchariyañca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici , sabbaso macchariye asati macchariyanirodhā api nu kho ārakkho paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo ārakkhassa, yadidaṃ macchariyaṃ".

– "Из-за скупости возникает эгоизм", – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за скупости возникает эгоизм (прим: то есть защита своего). Ананда, если бы скупости не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии скупости, при прекращении скупости, был бы возможен эгоизм?

– Поэтому, Ананда, скупость является причиной, источником, происхождением, условием для эгоизма.

"'Defensiveness is dependent on stinginess.' Thus it has been said. And this is the way to understand how defensiveness is dependent on stinginess. If there were no stinginess at all, in any way, of anything anywhere, in the utter absence of stinginess, from the cessation of stinginess, would defensiveness be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for defensiveness, i.e., stinginess.

(Similarly back through the chain of conditions: stinginess, attachment, possessiveness, desire and passion, ascertainment, acquisition, and seeking.)

12. "‘Pariggahaṃ paṭicca macchariya’nti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā pariggahaṃ paṭicca macchariyaṃ. Pariggaho ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, sabbaso pariggahe asati pariggahanirodhā api nu kho macchariyaṃ paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo macchariyassa, yadidaṃ pariggaho".

– "Из-за собственничества возникает скупость", – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за собственничества возникает скупость. Ананда, если бы собственничества не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии собственничества, при прекращении собственничества, была бы возможна скупость?

– Поэтому, Ананда, собственничество является причиной, источником, происхождением, условием для скупости.

13. "‘Ajjhosānaṃ paṭicca pariggaho’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā ajjhosānaṃ paṭicca pariggaho. Ajjhosānañca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, sabbaso ajjhosāne asati ajjhosānanirodhā api nu kho pariggaho paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo pariggahassa – yadidaṃ ajjhosānaṃ".

– "Из-за привязанности возникает собственничество", – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за привязанности возникает собственничество. Ананда, если бы привязанности не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии привязанности, при прекращении привязанности, было бы возможно собственничество?

– Поэтому, Ананда, привязанность является причиной, источником, происхождением, условием для собственничества.

14. "‘Chandarāgaṃ paṭicca ajjhosāna’nti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā chandarāgaṃ paṭicca ajjhosānaṃ. Chandarāgo ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, sabbaso chandarāge asati chandarāganirodhā api nu kho ajjhosānaṃ paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo ajjhosānassa, yadidaṃ chandarāgo".

– "Из-за пристрастий возникает привязанность", – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за пристрастий возникает привязанность. Ананда, если бы пристрастий не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии пристрастий, при прекращении пристрастий, была бы возможна привязанность?

– Поэтому, Ананда, пристрастия являются причиной, источником, происхождением, условием для привязанности.

15. "‘Vinicchayaṃ paṭicca chandarāgo’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā vinicchayaṃ paṭicca chandarāgo. Vinicchayo ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, sabbaso vinicchaye asati vinicchayanirodhā api nu kho chandarāgo paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo chandarāgassa, yadidaṃ vinicchayo".

– "Из-за распознавания возникают пристрастия", – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за распознавания возникают пристрастия. Ананда, если бы распознавания не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии распознавания, при прекращении распознавания, были бы возможны пристрастия?

– Поэтому, Ананда, распознавание является причиной, источником, происхождением, условием для пристрастий.

16. "‘Lābhaṃ paṭicca vinicchayo’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā lābhaṃ paṭicca vinicchayo. Lābho ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, sabbaso lābhe asati lābhanirodhā api nu kho vinicchayo paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo vinicchayassa, yadidaṃ lābho".

– "Из-за обретения возникает распознавание" – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за обретения возникает распознавание. Ананда, если бы обретения не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии обретения, при прекращении обретения, было бы возможно распознавание?

– Поэтому, Ананда, обретение является причиной, источником, происхождением, условием для распознавания.

17. "‘Pariyesanaṃ paṭicca lābho’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā pariyesanaṃ paṭicca lābho. Pariyesanā ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, sabbaso pariyesanāya asati pariyesanānirodhā api nu kho lābho paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo lābhassa, yadidaṃ pariyesanā".

– "Из-за поиска возникает обретение" – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за поиска возникает обретение. Ананда, если бы поиска не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, при абсолютном отсутствии поиска, при прекращении поиска, было бы возможно обретение?

– Поэтому, Ананда, поиск является причиной, источником, происхождением, условием для обретения.

18. "‘Taṇhaṃ paṭicca pariyesanā’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā taṇhaṃ paṭicca pariyesanā. Taṇhā ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, seyyathidaṃ – kāmataṇhā bhavataṇhā vibhavataṇhā, sabbaso taṇhāya asati taṇhānirodhā api nu kho pariyesanā paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo pariyesanāya, yadidaṃ taṇhā. Iti kho, ānanda, ime dve dhammā [ime dhammā (ka.)] dvayena vedanāya ekasamosaraṇā bhavanti".

– "Из-за жажды возникает поиск" – так было сказано. И вот объяснение, почему из-за жажды возникает поиск. Ананда, если бы жажды не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, – то есть жажды к чувственным желаниям, жажды к существованию и жажды к несуществованию, – при абсолютном отсутствии жажды, при прекращении жажды, был бы возможен поиск?

– Поэтому, Ананда, жажда является причиной, источником, происхождением, условием для поиска.

Таким образом, Ананда, эти две вещи (прим: то есть цепь условий, ведущая от жажды к старению и смерти, и цепь условий, ведущая от жажды к порокам и неблагим явлениям) имеют единый источник – ощущения.

"'Seeking is dependent on craving.' Thus it has been said. And this is the way to understand how seeing is dependent on craving. If there were no craving at all, in any way, of anything anywhere – i.e., craving for sensuality, craving for becoming, craving for no becoming – in the utter absence of craving, from the cessation of craving, would seeking be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for seeking, i.e., craving. Thus, Ananda, these two phenomena [the chain of conditions leading from craving to birth, aging, and death, and the chain of conditions leading from craving to quarrels, etc.], as a duality, flow back into one place at feeling.

19. "‘Phassapaccayā vedanā’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā ‘phassapaccayā vedanā. Phasso ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṃ sabbathā sabbaṃ kassaci kimhici, seyyathidaṃ – cakkhusamphasso sotasamphasso ghānasamphasso jivhāsamphasso kāyasamphasso manosamphasso, sabbaso phasse asati phassanirodhā api nu kho vedanā paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda , eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo vedanāya, yadidaṃ phasso".

– "Касание есть условие для ощущений", – так было сказано. И вот объяснение, почему касание есть условие для ощущений. Ананда, если бы касания не было вовсе, в любом случае, при любых условиях, – то есть зрительного прикосновения, слухового прикосновения, обонятельного прикосновения, вкусового прикосновения, телесного прикосновения, умственного прикосновения, – при абсолютном отсутствии касания, при прекращении касания, были бы возможны ощущения?

– Поэтому, Ананда, касание является причиной, источником, происхождением, условием для ощущений.

"'From contact as a requisite condition comes feeling.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from contact as a requisite condition comes feeling. If there were no contact at all, in any way, of anything anywhere – i.e., contact at the eye, contact at the ear, contact at the nose, contact at the tongue, contact at the body, or contact at the intellect – in the utter absence of contact, from the cessation of contact, would feeling be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for feeling, i.e., contact.

20. "‘Nāmarūpapaccayā phasso’ti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā nāmarūpapaccayā phasso. Yehi, ānanda, ākārehi yehi liṅgehi yehi nimittehi yehi uddesehi nāmakāyassa paññatti hoti, tesu ākāresu tesu liṅgesu tesu nimittesu tesu uddesesu asati api nu kho rūpakāye adhivacanasamphasso paññāyethā"ti?

– "Имя-и-форма есть условие для касания", – так было сказано. И вот объяснение, почему имя-и-форма есть условие для касания. Ананда, если бы свойства, особенности, черты и признаки, которые присущи Имени (прим: здесь под Именем подразумеваются ощущения, представления, сформированный опыт и различение), полностью отсутствовали, было бы возможно определить Форму (прим: то есть тело)?

"Yehi, ānanda, ākārehi yehi liṅgehi yehi nimittehi yehi uddesehi rūpakāyassa paññatti hoti, tesu ākāresu tesu liṅgesu tesu nimittesu tesu uddesesu asati api nu kho nāmakāye paṭighasamphasso paññāyethā"ti?

– Ананда, если бы свойства, особенности, черты и признаки, которые присущи Форме, полностью отсутствовали, было бы возможно для Имени воспринимать [Форму]?

"Yehi, ānanda, ākārehi yehi liṅgehi yehi nimittehi yehi uddesehi nāmakāyassa ca rūpakāyassa ca paññatti hoti, tesu ākāresu tesu liṅgesu tesu nimittesu tesu uddesesu asati api nu kho adhivacanasamphasso vā paṭighasamphasso vā paññāyethā"ti?

– Ананда, если бы свойства, особенности, черты и признаки, которые присущи Имени и Форме, полностью отсутствовали, были бы возможны восприятие и определение?

"Yehi, ānanda, ākārehi yehi liṅgehi yehi nimittehi yehi uddesehi nāmarūpassa paññatti hoti, tesu ākāresu tesu liṅgesu tesu nimittesu tesu uddesesu asati api nu kho phasso paññāyethā"ti?

– Ананда, если бы свойства, особенности, черты и признаки, которые присущи имени-и-форме (прим: то есть личности), полностью отсутствовали, было бы возможно касание?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo phassassa, yadidaṃ nāmarūpaṃ".

– Поэтому, Ананда, имя-и-форма является причиной, источником, происхождением, условием для касания.

"'From name-and-form as a requisite condition comes contact.' Thus it has been said. And this is the way to understand how, from name-and-form as a requisite condition comes contact. If the qualities, traits, themes, and indicators by which there is a description of name-group (mental activity) were all absent, would designation-contact with regard to the form-group (the physical body) be discerned?"

"If the permutations, signs, themes, and indicators by which there is a description of form-group were all absent, would resistance-contact with regard to the name-group be discerned?"

"If the permutations, signs, themes, and indicators by which there is a description of name-group and form-group were all absent, would designation-contact or resistance-contact be discerned?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for contact, i.e., name-and-form.

21. "‘Viññāṇapaccayā nāmarūpa’nti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā viññāṇapaccayā nāmarūpaṃ. Viññāṇañca hi, ānanda, mātukucchismiṃ na okkamissatha, api nu kho nāmarūpaṃ mātukucchismiṃ samuccissathā"ti?

"Viññāṇañca hi, ānanda, mātukucchismiṃ okkamitvā vokkamissatha, api nu kho nāmarūpaṃ itthattāya abhinibbattissathā"ti?

"Viññāṇañca hi, ānanda, daharasseva sato vocchijjissatha kumārakassa vā kumārikāya vā, api nu kho nāmarūpaṃ vuddhiṃ virūḷhiṃ vepullaṃ āpajjissathā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo nāmarūpassa – yadidaṃ viññāṇaṃ".

– "Сознание есть условие для имени-и-формы", – так было сказано. И вот объяснение, почему сознание есть условие для имени-и-формы. Ананда, если бы сознание не вошло в утробу матери, было бы возможно для имени-и-формы формироваться в утробе?

– Ананда, если бы сознание, войдя в утробу матери, вдруг покинуло бы ее, появились бы имя-и-форма в этом мире?

– Ананда, если бы сознание мальчика или девочки прервалось в результате смерти, получили бы имя-и-форма развитие и созревание, достигли бы зрелости?

– Поэтому, Ананда, сознание является причиной, источником, происхождением, условием для имени-и-формы.

"'From consciousness as a requisite condition comes name-and-form.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from consciousness as a requisite condition comes name-and-form. If consciousness were not to descend into the mother's womb, would name-and-form take shape in the womb?"

"If, after descending into the womb, consciousness were to depart, would name-and-form be produced for this world?"

"If the consciousness of the young boy or girl were to be cut off, would name-and-form ripen, grow, and reach maturity?"

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for name-and-form, i.e., consciousness."

22. "‘Nāmarūpapaccayā viññāṇa’nti iti kho panetaṃ vuttaṃ, tadānanda, imināpetaṃ pariyāyena veditabbaṃ, yathā nāmarūpapaccayā viññāṇaṃ. Viññāṇañca hi, ānanda, nāmarūpe patiṭṭhaṃ na labhissatha, api nu kho āyatiṃ jātijarāmaraṇaṃ dukkhasamudayasambhavo [jātijarāmaraṇadukkhasamudayasambhavo (sī. syā. pī.)] paññāyethā"ti?

"Tasmātihānanda, eseva hetu etaṃ nidānaṃ esa samudayo esa paccayo viññāṇassa yadidaṃ nāmarūpaṃ.

Ettāvatā kho, ānanda, jāyetha vā jīyetha [jiyyetha (ka.)] vā mīyetha [miyyetha (ka.)] vā cavetha vā upapajjetha vā. Ettāvatā adhivacanapatho, ettāvatā niruttipatho, ettāvatā paññattipatho, ettāvatā paññāvacaraṃ, ettāvatā vaṭṭaṃ vattati itthattaṃ paññāpanāya yadidaṃ nāmarūpaṃ saha viññāṇena aññamaññapaccayatā pavattati".

– "Имя-и-форма есть условие для сознания", – так было сказано. И вот объяснение, почему имя-и-форма есть условие для сознания. Ананда, если бы сознание не получило опору в имени-и-форме, были бы возможны рождение, старение и смерть, возникновение различных страданий?

– Поэтому, Ананда, имя-и-форма является причиной, источником, происхождением, условием для сознания.

Таким образом, Ананда, имя-и-форма вместе с сознанием – это причина, по которой существуют рождение, старение, смерть и перерождение; это причина, по которой существуют способы обозначения, способы выражения, способы описания; это причина, по которой существует область различения; это причина, по которой существует круговорот бытия.

"'From name-and-form as a requisite condition comes consciousness.' Thus it has been said. And this is the way to understand how from name-and-form as a requisite condition comes consciousness. If consciousness were not to gain a foothold in name-and-form, would a coming-into-play of the origination of birth, aging, death, and stress in the future be discerned?

"Thus this is a cause, this is a reason, this is an origination, this is a requisite condition for consciousness, i.e., name-and-form.

"This is the extent to which there is birth, aging, death, passing away, and re-arising. This is the extent to which there are means of designation, expression, and delineation. This is the extent to which the sphere of discernment extends, the extent to which the cycle revolves for the manifesting (discernibility) of this world – i.e., name-and-form together with consciousness."

[Представления о своем «я»]

23. "Kittāvatā ca, ānanda, attānaṃ paññapento paññapeti? Rūpiṃ vā hi, ānanda, parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti – ‘rūpī me paritto attā’ti. Rūpiṃ vā hi , ānanda, anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti – ‘rūpī me ananto attā’ti. Arūpiṃ vā hi, ānanda, parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti – ‘arūpī me paritto attā’ti. Arūpiṃ vā hi, ānanda, anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti – ‘arūpī me ananto attā’ti.

Ананда, как человек представляет себе свое «я»? Либо он представляет свое «я» обладающим формой и невечным, он полагает: «Мое "я" имеет форму и не вечно». Либо он представляет свое «я» обладающим формой и вечным, он полагает: «Мое "я" имеет форму и вечно». Либо он представляет свое «я» не имеющим формы и невечным, он полагает: «Мое "я" не имеет формы и не вечно». Либо он представляет свое «я» не имеющим формы и вечным, он полагает: «Мое "я" не имеет формы и вечно».

"To what extent, Ananda, does one delineate when delineating a self? Either delineating a self possessed of form and finite, one delineates that 'My self is possessed of form and finite.' Or, delineating a self possessed of form and infinite, one delineates that 'My self is possessed of form and infinite.' Or, delineating a self formless and finite, one delineates that 'My self is formless and finite.' Or, delineating a self formless and infinite, one delineates that 'My self is formless and infinite.'

24. "Tatrānanda, yo so rūpiṃ parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti. Etarahi vā so rūpiṃ parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, tattha bhāviṃ vā so rūpiṃ parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, rūpiṃ [rūpī (ka.)] parittattānudiṭṭhi anusetīti iccālaṃ vacanāya.

Ананда, если кто-то, представляя себе «я», представляет его обладающим формой и невечным, или представляет свое «я» теперь обладающим формой и невечным, или представляет, что оно становится обладающим формой и невечным, или полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким», – то в таком случае можно сказать, что он захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» обладает формой и не вечно.

"Now, the one who, when delineating a self, delineates it as possessed of form and finite, either delineates it as possessed of form and finite in the present, or of such a nature that it will [naturally] become possessed of form and finite [in the future/after death], or he believes that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self possessed of form and finite obsesses him.

"Tatrānanda, yo so rūpiṃ anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti. Etarahi vā so rūpiṃ anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, tattha bhāviṃ vā so rūpiṃ anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, rūpiṃ [rūpī (ka.)] anantattānudiṭṭhi anusetīti iccālaṃ vacanāya.

Ананда, если кто-то, представляя себе «я», представляет его обладающим формой и вечным, или представляет свое «я» теперь обладающим формой и вечным, или представляет, что оно становится обладающим формой и вечным, или полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким», – то в таком случае можно сказать, что он захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» обладает формой и вечно.

"The one who, when delineating a self, delineates it as possessed of form and infinite, either delineates it as possessed of form and infinite in the present, or of such a nature that it will [naturally] become possessed of form and infinite [in the future/after death], or he believes that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self possessed of form and infinite obsesses him.

"Tatrānanda, yo so arūpiṃ parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti. Etarahi vā so arūpiṃ parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, tattha bhāviṃ vā so arūpiṃ parittaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, arūpiṃ [arūpī (ka.)] parittattānudiṭṭhi anusetīti iccālaṃ vacanāya.

Ананда, если кто-то, представляя себе «я», представляет его не имеющим формы и невечным, или представляет свое «я» теперь не имеющим формы и невечным, или представляет, что оно становится не имеющим формы и невечным, или полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким», – то в таком случае можно сказать, что он захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» не имеет формы и не вечно.

"The one who, when delineating a self, delineates it as formless and finite, either delineates it as formless and finite in the present, or of such a nature that it will [naturally] become formless and finite [in the future/after death], or he believes that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self formless and finite obsesses him.

"Tatrānanda, yo so arūpiṃ anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti. Etarahi vā so arūpiṃ anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, tattha bhāviṃ vā so arūpiṃ anantaṃ attānaṃ paññapento paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, arūpiṃ [arūpī (ka.)] anantattānudiṭṭhi anusetīti iccālaṃ vacanāya. Ettāvatā kho, ānanda, attānaṃ paññapento paññapeti.

Ананда, если кто-то, представляя себе «я», представляет его не имеющим формы и вечным, или представляет свое «я» теперь не имеющим формы и вечным, или представляет, что оно становится не имеющим формы и вечным, или полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким», – то в таком случае можно сказать, что он захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» не имеет формы и вечно. Вот как, Ананда, человек представляет себе свое «я».

"The one who, when delineating a self, delineates it as formless and infinite, either delineates it as formless and infinite in the present, or of such a nature that it will [naturally] become formless and infinite [in the future/after death], or he believes that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self formless and infinite obsesses him.

25. "Kittāvatā ca, ānanda, attānaṃ na paññapento na paññapeti? Rūpiṃ vā hi, ānanda, parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti – ‘rūpī me paritto attā’ti. Rūpiṃ vā hi, ānanda, anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti – ‘rūpī me ananto attā’ti. Arūpiṃ vā hi, ānanda, parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti – ‘arūpī me paritto attā’ti. Arūpiṃ vā hi, ānanda, anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti – ‘arūpī me ananto attā’ti. Kittāvatā ca, ānanda, attānaṃ paññapento paññapeti?

Ананда, а как человек не порождает представлений о своем «я»? Он не представляет свое «я» обладающим формой и невечным, он не полагает: «Мое "я" имеет форму и не вечно». Он не представляет свое «я» обладающим формой и вечным, он не полагает: «Мое "я" имеет форму и вечно». Он не представляет свое «я» не имеющим формы и невечным, он не полагает: «Мое "я" не имеет формы и не вечно». Он не представляет свое «я» не имеющим формы и вечным, он не полагает: «Мое "я" не имеет формы и вечно».

"To what extent, Ananda, does one not delineate when not delineating a self? Either not delineating a self possessed of form and finite, one does not delineate that 'My self is possessed of form and finite.' Or, not delineating a self possessed of form and infinite, one does not delineate that 'My self is possessed of form and infinite.' Or, not delineating a self formless and finite, one does not delineate that 'My self is formless and finite.' Or, not delineating a self formless and infinite, one does not delineate that 'My self is formless and infinite.'

26. "Tatrānanda, yo so rūpiṃ parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti. Etarahi vā so rūpiṃ parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, tattha bhāviṃ vā so rūpiṃ parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa na hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, rūpiṃ parittattānudiṭṭhi nānusetīti iccālaṃ vacanāya.

Ананда, тот, кто не представляет себе «я», не представляет его обладающим формой и невечным; он не представляет свое «я» теперь обладающим формой и невечным; он не представляет, что оно становится обладающим формой и невечным; он не полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким». В таком случае можно сказать, что он не захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» обладает формой и не вечно.

"Now, the one who, when not delineating a self, does not delineate it as possessed of form and finite, does not delineate it as possessed of form and finite in the present, nor does he delineate it as of such a nature that it will [naturally] become possessed of form and finite [in the future/after death], nor does he believe that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self possessed of form and finite does not obsess him.

"Tatrānanda , yo so rūpiṃ anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti. Etarahi vā so rūpiṃ anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, tattha bhāviṃ vā so rūpiṃ anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa na hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, rūpiṃ anantattānudiṭṭhi nānusetīti iccālaṃ vacanāya.

Ананда, тот, кто не представляет себе «я», не представляет его обладающим формой и вечным; он не представляет свое «я» теперь обладающим формой и вечным; он не представляет, что оно становится обладающим формой и вечным; он не полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким». В таком случае можно сказать, что он не захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» обладает формой и вечно.

"The one who, when not delineating a self, does not delineate it as possessed of form and infinite, does not delineate it as possessed of form and infinite in the present, nor does he delineate it as of such a nature that it will [naturally] become possessed of form and infinite [in the future/after death], nor does he believe that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self possessed of form and infinite does not obsess him.

"Tatrānanda, yo so arūpiṃ parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti. Etarahi vā so arūpiṃ parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, tattha bhāviṃ vā so arūpiṃ parittaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa na hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, arūpiṃ parittattānudiṭṭhi nānusetīti iccālaṃ vacanāya.

Ананда, тот, кто не представляет себе «я», не представляет его не имеющим формы и невечным; он не представляет свое «я» теперь не имеющим формы и невечным; он не представляет, что оно становится не имеющим формы и невечным; он не полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким». В таком случае можно сказать, что он не захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» не имеет формы и не вечно.

"The one who, when not delineating a self, does not delineate it as formless and finite, does not delineate it as formless and finite in the present, nor does he delineate it as of such a nature that it will [naturally] become formless and finite [in the future/after death], nor does he believe that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self formless and finite does not obsess him.

"Tatrānanda, yo so arūpiṃ anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti. Etarahi vā so arūpiṃ anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, tattha bhāviṃ vā so arūpiṃ anantaṃ attānaṃ na paññapento na paññapeti, ‘atathaṃ vā pana santaṃ tathattāya upakappessāmī’ti iti vā panassa na hoti. Evaṃ santaṃ kho, ānanda, arūpiṃ anantattānudiṭṭhi nānusetīti iccālaṃ vacanāya. Ettāvatā kho, ānanda, attānaṃ na paññapento na paññapeti.

Ананда, тот, кто не представляет себе «я», не представляет его не имеющим формы и вечным; он не представляет свое «я теперь» не имеющим формы и вечным; он не представляет, что оно становится не имеющим формы и вечным; он не полагает: «Пока еще оно не такое, но будет таким». В таком случае можно сказать, что он не захвачен воззрением, сводящемся к тому, что «я» не имеет формы и вечно.

"The one who, when not delineating a self, does not delineate it as formless and infinite, does not delineate it as formless and infinite in the present, nor does he delineate it as of such a nature that it will [naturally] become formless and infinite [in the future/after death], nor does he believe that 'Although it is not yet that way, I will convert it into being that way.' This being the case, it is proper to say that a fixed view of a self formless and infinite does not obsess him.