Удана 4.1 (Ud 4.1)

Evaṃ me sutaṃ – ekaṃ samayaṃ bhagavā cālikāyaṃ viharati cālike pabbate. Tena kho pana samayena āyasmā meghiyo bhagavato upaṭṭhāko hoti. Atha kho āyasmā meghiyo yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṃ abhivādetvā ekamantaṃ aṭṭhāsi. Ekamantaṃ ṭhito kho āyasmā meghiyo bhagavantaṃ etadavoca – ‘‘icchāmahaṃ, bhante, jantugāmaṃ piṇḍāya pavisitu’’nti. ‘‘Yassadāni tvaṃ, meghiya, kālaṃ maññasī’’ti.

Так я слышал, однажды Самый Почитаемый пребывал близ [деревни] Чалики на горе Чалика. В то время достопочтенный Мегхия был личным сопровождающим Самого Почитаемого. И вот тогда достопочтенный Мегхия подошёл к Самому Почитаемому. Подойдя, он поклонился Самому Почитаемому и встал рядом. Стоя рядом, достопочтенный Мегхия обратился к Самому Почитаемому:

– Преподобный Учитель, я хочу пойти в деревню Джанту за подаянием.

– Мегхия, поступай так, как считаешь нужным.

Atha kho āyasmā meghiyo pubbaṇhasamayaṃ nivāsetvā pattacīvaramādāya jantugāmaṃ piṇḍāya pāvisi. Jantugāme piṇḍāya caritvā pacchābhattaṃ piṇḍapātapaṭikkanto yena kimikāḷāya nadiyā tīraṃ tenupasaṅkami. [upasaṅkamitvā (sabbattha) a. ni. 9.3 passitabbaṃ] Addasā kho āyasmā meghiyo [upasaṅkamitvā (sabbattha) a. ni. 9.3 passitabbaṃ] kimikāḷāya nadiyā tīre jaṅghāvihāraṃ [jaṅghavihāraṃ (ka.)] anucaṅkamamāno anuvicaramāno [anuvicaramāno addasā kho (sī. syā. pī.), anuvicaramāno addasa (ka.)] ambavanaṃ pāsādikaṃ manuññaṃ ramaṇīyaṃ. Disvānassa etadahosi – ‘‘pāsādikaṃ vatidaṃ ambavanaṃ manuññaṃ [idaṃ padaṃ videsapotthakesu natthi, aṅguttarepi] ramaṇīyaṃ. Alaṃ vatidaṃ kulaputtassa padhānatthikassa padhānāya. Sace maṃ bhagavā anujāneyya, āgaccheyyāhaṃ imaṃ ambavanaṃ padhānāyā’’ti.

И тогда утром, одевшись и взяв свою чашу и монашескую накидку, достопочтенный Мегхия пошёл в деревню Джанту за подаянием. Побродив по деревне Джанту в поисках подаяния, после обхода и приёма пищи он отправился назад и вышел на берег реки Кимикала. Идя вдоль берега реки, прогуливаясь по нему туда и обратно, достопочтенный Мегхия увидел прекрасную манговую рощу и испытал восхищение. Увидев её, он подумал: «Какая прекрасная манговая роща, какая восхитительная! Наверняка, это место подходит для молодого человека из хорошей семьи, способного прилагать усилия в практике. Если Самый Почитаемый разрешит мне, я вернусь в эту манговую рощу для упорной практики».

Atha kho āyasmā meghiyo yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṃ abhivādetvā ekamantaṃ nisīdi. Ekamantaṃ nisinno kho āyasmā meghiyo bhagavantaṃ etadavoca:

И тогда достопочтенный Мегхия пошёл к Самому Почитаемому. Придя, он поклонился Самому Почитаемому и сел рядом. Сев рядом, достопочтенный Мегхия так обратился к Самому Почитаемому:

‘‘Idhāhaṃ, bhante, pubbaṇhasamayaṃ nivāsetvā pattacīvaramādāya jantugāmaṃ piṇḍāya pāvisiṃ. Jantugāme piṇḍāya caritvā pacchābhattaṃ piṇḍapātapaṭikkanto yena kimikāḷāya nadiyā tīraṃ tenupasaṅkamiṃ [upasaṅkamitvā (sabbattha)]. Addasaṃ kho ahaṃ, bhante [upasaṅkamitvā (sabbattha)], kimikāḷāya nadiyā tīre jaṅghāvihāraṃ anucaṅkamamāno anuvicaramāno [anuvicaramāno addasaṃ (sabbattha)] ambavanaṃ pāsādikaṃ manuññaṃ ramaṇīyaṃ. Disvāna me etadahosi – ‘pāsādikaṃ vatidaṃ ambavanaṃ manuññaṃ ramaṇīyaṃ. Alaṃ vatidaṃ kulaputtassa padhānatthikassa padhānāya. Sace maṃ bhagavā anujāneyya, āgaccheyyāhaṃ imaṃ ambavanaṃ padhānāyā’ti. Sace maṃ, bhante, bhagavā anujānāti [anujāneyya (a. ni. 9.3)], gaccheyyāhaṃ taṃ ambavanaṃ padhānāyā’’ti.

– Преподобный Учитель, этим утром я оделся и, взяв свою чашу и монашескую накидку, пошёл в деревню Джанту за подаянием. Побродив по деревне Джанту в поисках подаяния, после обхода и приёма пищи я отправился назад и вышел на берег реки Кимикала. Идя вдоль берега реки, прогуливаясь по нему туда и обратно, я увидел прекрасную манговую рощу и испытал восхищение. Увидев её, я подумал: «Какая прекрасная манговая роща, какая восхитительная! Наверняка, это место подходит для молодого человека из хорошей семьи, способного прилагать усилия в практике. Если Самый Почитаемый разрешит мне, я вернусь в эту манговую рощу для упорной практики».

Evaṃ vutte, bhagavā āyasmantaṃ meghiyaṃ etadavoca – ‘‘āgamehi tāva, meghiya, ekakamhi [ekakamhā (sī. pī.), ekakomhi (syā.)] tāva, yāva aññopi koci bhikkhu āgacchatī’’ti.

На эти слова Самый Почитаемый сказал достопочтенному Мегхии:

– Мегхия, подожди, пока мы здесь одни. Дождись, когда сюда придёт кто-то другой из монахов.

Dutiyampi kho āyasmā meghiyo bhagavantaṃ etadavoca – ‘‘bhagavato, bhante, natthi kiñci uttari [uttariṃ (sī. syā. kaṃ. pī.)] karaṇīyaṃ, natthi katassa vā paticayo. Mayhaṃ kho pana, bhante, atthi uttari karaṇīyaṃ, atthi katassa paticayo. Sace maṃ bhagavā anujānāti, gaccheyyāhaṃ taṃ ambavanaṃ padhānāyā’’ti. Dutiyampi kho bhagavā āyasmantaṃ meghiyaṃ etadavoca – ‘‘āgamehi tāva, meghiya, ekakamhi tāva, yāva aññopi koci bhikkhu āgacchatī’’ti.

Второй раз достопочтенный Мегхия обратился к Самому Почитаемому:

– Преподобный Учитель, для вас уже не существует ничего, что следовало бы сделать, Самому Почитаемому не нужно развивать то, чего он достиг. А вот у меня, Преподобный Учитель, имеется то, что следовало бы сделать, и мне нужно развивать то, чего я достиг. Если Самый Почитаемый разрешит мне, я отправлюсь в ту манговую рощу для упорной практики.

И второй раз Самый Почитаемый сказал достопочтенному Мегхии:

– Мегхия, подожди, пока мы здесь одни. Дождись, когда сюда придёт кто-то другой из монахов.

Tatiyampi kho āyasmā meghiyo bhagavantaṃ etadavoca – ‘‘bhagavato, bhante, natthi kiñci uttari karaṇīyaṃ, natthi katassa vā paticayo. Mayhaṃ kho pana, bhante, atthi uttari karaṇīyaṃ, atthi katassa paticayo. Sace maṃ bhagavā anujānāti, gaccheyyāhaṃ taṃ ambavanaṃ padhānāyā’’ti. ‘‘Padhānanti kho, meghiya, vadamānaṃ kinti vadeyyāma? Yassadāni tvaṃ, meghiya, kālaṃ maññasī’’ti.

Третий раз достопочтенный Мегхия обратился к Самому Почитаемому:

– Преподобный Учитель, для вас уже не существует ничего, что следовало бы сделать, Самому Почитаемому не нужно развивать то, чего он достиг. А вот у меня, Преподобный Учитель, имеется то, что следовало бы сделать, и мне нужно развивать то, чего я достиг. Если Самый Почитаемый разрешит мне, я отправлюсь в ту манговую рощу для упорной практики».

– Ты говоришь об упорной практике, Мегхия. Что я могу тебе сказать? Мегхия, поступай так, как считаешь нужным.

Atha kho āyasmā meghiyo uṭṭhāyāsanā bhagavantaṃ abhivādetvā padakkhiṇaṃ katvā yena taṃ ambavanaṃ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā taṃ ambavanaṃ ajjhogāhetvā [ajjhogahetvā (sī. syā. pī.)] aññatarasmiṃ rukkhamūle divāvihāraṃ nisīdi. Atha kho āyasmato meghiyassa tasmiṃ ambavane viharantassa yebhuyyena tayo pāpakā akusalā vitakkā samudācaranti, seyyathidaṃ – kāmavitakko, byāpādavitakko, vihiṃsāvitakko [vitakkoti (sī. pī. ka.)].

Тогда достопочтенный Мегхия поднялся со своего места, поклонился Самому Почитаемому и, почтительно обойдя его посолонь (прим: т.е. обратив правое плечо к Самому Почитаемому), отправился к той манговой роще. Придя, он вошёл в манговую рощу и сел под деревом, чтобы провести так остаток дня. Но, пока достопочтенный Мегхия пребывал в той манговой роще, три вида порочных, неблагих мыслей часто приходили к нему, а именно: страстные мысли, недоброжелательные мысли и мысли о причинении вреда.

Atha kho āyasmato meghiyassa etadahosi – ‘‘acchariyaṃ vata bho, abbhutaṃ vata bho! Saddhāya ca vatamhā agārasmā anagāriyaṃ pabbajitā. Atha ca panimehi tīhi pāpakehi akusalehi vitakkehi anvāsattā, seyyathidaṃ – kāmavitakkena, byāpādavitakkena, vihiṃsāvitakkena’’.

И тогда достопочтенный Мегхия задумался: «Как поразительно, как странно! Ведь я покинул мирскую жизнь благодаря своей вере, а меня всё равно преследуют три вида порочных, неблагих мыслей: страстные мысли, недоброжелательные мысли и мысли о причинении вреда».

Atha kho āyasmā meghiyo sāyanhasamayaṃ paṭisallānā vuṭṭhito yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṃ abhivādetvā ekamantaṃ nisīdi. Ekamantaṃ nisinno kho āyasmā meghiyo bhagavantaṃ etadavoca – ‘‘idha mayhaṃ, bhante, tasmiṃ ambavane viharantassa yebhuyyena tayo pāpakā akusalā vitakkā samudācaranti, seyyathidaṃ – kāmavitakko, byāpādavitakko, vihiṃsāvitakko . Tassa mayhaṃ, bhante, etadahosi – ‘acchariyaṃ vata, bho, abbhutaṃ vata, bho! Saddhāya ca vatamhā agārasmā anagāriyaṃ pabbajitā. Atha ca panimehi tīhi pāpakehi akusalehi vitakkehi anvāsattā, seyyathidaṃ – kāmavitakkena, byāpādavitakkena, vihiṃsāvitakkena’’’.

После этого вечером достопочтенный Мегхия покинул место своего уединения и отправился к Самому Почитаемому. Придя к Самому Почитаемому, он поклонился ему и сел рядом. Сев рядом, достопочтенный Мегхия так обратился к Самому Почитаемому:

– Преподобный Учитель, пока я пребывал в той манговой роще, три вида порочных, неблагих мыслей часто приходили ко мне, а именно: страстные мысли, недоброжелательные мысли и мысли о причинении вреда. И тогда, Преподобный Учитель, я задумался: «Как поразительно, как странно! Ведь я покинул мирскую жизнь благодаря своей вере, а меня всё равно преследуют три вида порочных, неблагих мыслей: страстные мысли, недоброжелательные мысли и мысли о причинении вреда».

‘‘Aparipakkāya , meghiya, cetovimuttiyā pañca dhammā paripākāya saṃvattanti. Katame pañca?

«Мегхия, при отсутствии зрелости для Освобождения души есть пять вещей, которые приводят душу к зрелости. Какие пять?

‘‘Idha, meghiya, bhikkhu kalyāṇamitto hoti kalyāṇasahāyo kalyāṇasampavaṅko. Aparipakkāya, meghiya, cetovimuttiyā ayaṃ paṭhamo dhammo paripākāya saṃvattati.

• Мегхия, вот у монаха есть добродетельные друзья, добродетельные спутники, добродетельные товарищи. Мегхия, при отсутствии зрелости для Освобождения души это является первой вещью, которая приводит душу к зрелости.

‘‘Puna caparaṃ, meghiya, bhikkhu sīlavā hoti, pātimokkhasaṃvarasaṃvuto viharati ācāragocarasampanno, aṇumattesu vajjesu bhayadassāvī, samādāya sikkhati sikkhāpadesu. Aparipakkāya, meghiya, cetovimuttiyā ayaṃ dutiyo dhammo paripākāya saṃvattati.

• Затем, Мегхия, вот есть монах, соблюдающий заповеди. Он живёт, соблюдая ограничительные правила, ведущие к Освобождению (санскр. Пратимокша), совершенствуясь в своём поведении, видя опасность в мельчайших проступках, – приняв обеты, он тренируется в их соблюдении. Мегхия, при отсутствии зрелости для Освобождения души это является второй вещью, которая приводит душу к зрелости.

‘‘Puna caparaṃ, meghiya, bhikkhu yāyaṃ kathā abhisallekhikā cetovivaraṇasappāyā ekantanibbidāya virāgāya nirodhāya upasamāya abhiññāya sambodhāya nibbānāya saṃvattati, seyyathidaṃ – appicchakathā, santuṭṭhikathā, pavivekakathā, asaṃsaggakathā, vīriyārambhakathā, sīlakathā, samādhikathā, paññākathā, vimuttikathā, vimuttiñāṇadassanakathā; evarūpāya kathāya nikāmalābhī hoti akicchalābhī akasiralābhī. Aparipākāya, meghiya, cetovimuttiyā ayaṃ tatiyo dhammo paripākāya saṃvattati.

• Затем, Мегхия, вот есть монах, который слушает беседы, связанные с очищением от загрязнений, способствующие ясности ума, полному отвращению от мирской жизни, бесстрастию, прекращению, успокоению, беседы, ведущие к высшим знаниям (прим: имеются в виду божественные способности), к совершенному Пробуждению, к Нирване, а именно: беседы о малом количестве желаний, о довольствовании малым, об уединении, об отсутствии контактов, об упорных усилиях, о соблюдении заповедей, о самадхи, о мудрости, об Освобождении, о доскональном знании Освобождения. Он слушает их по своему желанию, без сложностей и проблем. Мегхия, при отсутствии зрелости для Освобождения души это является третьей вещью, которая приводит душу к зрелости.

‘‘Puna caparaṃ , meghiya, bhikkhu āraddhavīriyo viharati, akusalānaṃ dhammānaṃ pahānāya, kusalānaṃ dhammānaṃ upasampadāya [uppādāya (syā.)], thāmavā daḷhaparakkamo anikkhittadhuro kusalesu dhammesu. Aparipakkāya, meghiya, cetovimuttiyā ayaṃ catuttho dhammo paripākāya saṃvattati.

• Затем, Мегхия, вот есть монах, который живёт, прикладывая усилия к устранению неблагих качеств и к обретению благих качеств, он силён в этом, усерден, он не отказывается от своих обязательств по развитию благих качеств. Мегхия, при отсутствии зрелости для Освобождения души это является четвёртой вещью, которая приводит душу к зрелости.

‘‘Puna caparaṃ, meghiya, bhikkhu paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. Aparipakkāya, meghiya, cetovimuttiyā ayaṃ pañcamo dhammo paripākāya saṃvattati. Aparipakkāya, meghiya, cetovimuttiyā ime pañca dhammā paripākāya saṃvattanti.

• И далее, Мегхия, вот есть монах, у которого есть мудрость, он наделён мудрым пониманием в отношении возникновения и прекращения [страданий] – благородным, проницательным, ведущим к полному уничтожению страданий. Мегхия, при отсутствии зрелости для Освобождения души это является пятой вещью, которая приводит душу к зрелости.

Мегхия, вот те пять вещей, которые при отсутствии зрелости для Освобождения души приводят душу к зрелости.

‘‘Kalyāṇamittassetaṃ, meghiya, bhikkhuno pāṭikaṅkhaṃ kalyāṇasahāyassa kalyāṇasampavaṅkassa yaṃ sīlavā bhavissati, pātimokkhasaṃvarasaṃvuto viharissati, ācāragocarasampanno, aṇumattesu vajjesu bhayadassāvī, samādāya sikkhissati sikkhāpadesu.

Мегхия, когда у монаха есть добродетельные друзья, добродетельные спутники, добродетельные товарищи, то можно ожидать, что он будет соблюдать заповеди, будет жить, соблюдая ограничительные правила Пратимокши, будет совершенствоваться в своём поведении и видеть опасность в мельчайших проступках, – приняв обеты, он будет тренироваться в их соблюдении.

‘‘Kalyāṇamittassetaṃ, meghiya, bhikkhuno pāṭikaṅkhaṃ kalyāṇasahāyassa kalyāṇasampavaṅkassa yaṃ yāyaṃ kathā abhisallekhikā cetovivaraṇasappāyā ekantanibbidāya virāgāya nirodhāya upasamāya abhiññāya sambodhāya nibbānāya saṃvattati, seyyathidaṃ – appicchakathā, santuṭṭhikathā, pavivekakathā, asaṃsaggakathā, vīriyārambhakathā, sīlakathā, samādhikathā, paññākathā, vimuttikathā, vimuttiñāṇadassanakathā; evarūpāya kathāya nikāmalābhī bhavissati akicchalābhī akasiralābhī.

Мегхия, когда у монаха есть добродетельные друзья, добродетельные спутники, добродетельные товарищи, то можно ожидать, что он будет слушать беседы, связанные с очищением от загрязнений, способствующие ясности ума, полному отвращению от мирской жизни, бесстрастию, прекращению, успокоению, беседы, ведущие к высшим знаниям, к совершенному Пробуждению, к Нирване, а именно: беседы о малом количестве желаний, о довольствовании малым, об уединении, об отсутствии контактов, об упорных усилиях, о соблюдении заповедей, о самадхи, о мудрости, об Освобождении, о доскональном знании Освобождения. Он будет слушать их по своему желанию, без сложностей и проблем.

‘‘Kalyāṇamittassetaṃ, meghiya, bhikkhuno pāṭikaṅkhaṃ kalyāṇasahāyassa kalyāṇasampavaṅkassa yaṃ āraddhavīriyo viharissati akusalānaṃ dhammānaṃ pahānāya, kusalānaṃ dhammānaṃ upasampadāya, thāmavā daḷhaparakkamo anikkhittadhuro kusalesu dhammesu.

Мегхия, когда у монаха есть добродетельные друзья, добродетельные спутники, добродетельные товарищи, то можно ожидать, что он будет жить, прикладывая усилия к устранению неблагих качеств и к обретению благих качеств, он будет силён в этом, усерден, он не будет отказывается от своих обязательств по развитию благих качеств.

‘‘Kalyāṇamittassetaṃ, meghiya, bhikkhuno pāṭikaṅkhaṃ kalyāṇasahāyassa kalyāṇasampavaṅkassa yaṃ paññavā bhavissati, udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.

Мегхия, когда у монаха есть добродетельные друзья, добродетельные спутники, добродетельные товарищи, то можно ожидать, что он будет мудрым, наделённым мудрым пониманием в отношении возникновения и прекращения [страданий] – благородным, проницательным, ведущим к полному уничтожению страданий.

‘‘Tena ca pana, meghiya, bhikkhunā imesu pañcasu dhammesu patiṭṭhāya cattāro dhammā uttari bhāvetabbā – asubhā bhāvetabbā rāgassa pahānāya, mettā bhāvetabbā byāpādassa pahānāya, ānāpānassati bhāvetabbā vitakkupacchedāya, aniccasaññā bhāvetabbā asmimānasamugghātāya. Aniccasaññino hi, meghiya, anattasaññā saṇṭhāti, anattasaññī asmimānasamugghātaṃ pāpuṇāti diṭṭheva dhamme nibbāna’’nti.

Кроме того, Мегхия, утвердившись в этих пяти вещах, монах должен развивать четыре дополнительных вещи: (1) восприятие непривлекательности нужно развивать для избавления от привязанностей, (2) святую любовь нужно развивать для избавления от недоброжелательности, (3) сосредоточение на вдохах и выдохах нужно развивать для отсечения мыслей, (4) осознание непостоянства нужно развивать для искоренения эгоцентрического представления "я есть". Мегхия, ведь с осознанием непостоянства появляется осознание "не-Я" (прим: то есть Пять накоплений захваченностей не есть Истинное Я), а с осознанием "не-Я" искореняется эгоцентрическое представление "я есть", и уже в этой жизни достигается Нирвана».

Atha kho bhagavā etamatthaṃ viditvā tāyaṃ velāyaṃ imaṃ udānaṃ udānesi:

‘‘Khuddā vitakkā sukhumā vitakkā,
Anugatā manaso uppilāvā;
Ete avidvā manaso vitakke,
Hurā huraṃ dhāvati bhantacitto.

‘‘Ete ca vidvā manaso vitakke,
Ātāpiyo saṃvaratī satīmā;
Anugate manaso uppilāve,
Asesamete pajahāsi buddho’’ti.

И затем, понимая смысл этого, Самый Почитаемый произнёс по этому поводу следующие слова вдохновения:

"Ничтожные мысли, прекрасные мысли,
когда за ними следуют, они будоражат ум.
Не понимая сути этих мыслей,
человек с беспокойным умом мечется,
переходя из одного существования в другое.

А кто понимает суть этих мыслей,
тот проявляет старательность, сдержанность, осознанность.
Если за ними следовать, они будоражат ум.
Пробудившийся полностью избавился от цепляния к ним".

На главную страницу    |    На дополнительную страницу