Высшие мудрости. Доскональное знание

69. Puna ca paraṃ mahārāja so bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte ñāṇadassanāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So evaṃ pajānāti: "ayaṃ kho me kāyo rūpī cātummahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedaviddhaṃsanadhammo. Idaṃ ca pana me viññāṇaṃ ettha sitaṃ ettha paṭibaddha'nti.

И далее, великий царь, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, монах направляет и обращает свой ум к доскональному знанию. Он досконально понимает: "Вот это моё тело, имеющее форму, состоящее из четырёх великих элементов, рождённое от матери и отца, вскормленное рисом и молоком, подвержено непостоянству, увяданию, износу, разрушению, распаду. И вот моё сознание находится в нём и связано с телом".

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, he directs and inclines it to knowledge and vision. He discerns: 'This body of mine is endowed with form, composed of the four primary elements, born from mother and father, nourished with rice and porridge, subject to inconstancy, rubbing, pressing, dissolution, and dispersion. And this consciousness of mine is supported here and bound up here.'

70. Seyyathāpi mahārāja maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṃso suparikammakato accho vippasanno anāvilo sabbākārasampanno, tatra'ssa suttaṃ āvutaṃ nīlaṃ vā pītaṃ vā lohitaṃ vā odātaṃ vā paṇḍusuttaṃ vā. Tamenaṃ cakkhumā puriso hatthe karitvā paccavekkheyya "ayaṃ kho maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṃso suparikammakato, accho vippasanno anāvilo sabbākārasampanno. Tatiradaṃ suttaṃ āvutaṃ nīlaṃ vā pītaṃ vā lohitaṃ vā odātaṃ vā paṇḍusuttaṃ vā"ti.

Великий царь, это подобно тому, как если бы в драгоценный камень лазурит (прим: veḷuriya – лазурит, ляпис-лазурь, берилл) – в красивый, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, незапачканный, наделённый всеми достоинствами камень – была продета нить: синяя, или жёлтая, или красная, или белая, или серая. Тогда человек, наделённый зрением, взяв его в руку, может различить: "Вот драгоценный камень лазурит – красивый, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, незапачканный, наделённый всеми достоинствами камень. В него продета нить: синяя, или жёлтая, или красная, или белая, или серая".

"Just as if there were a beautiful beryl gem of the purest water – eight faceted, well polished, clear, limpid, consummate in all its aspects, and going through the middle of it was a blue, yellow, red, white, or brown thread – and a man with good eyesight, taking it in his hand, were to reflect on it thus: 'This is a beautiful beryl gem of the purest water, eight faceted, well polished, clear, limpid, consummate in all its aspects. And this, going through the middle of it, is a blue, yellow, red, white, or brown thread.'

Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte ñāṇadassanāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So evaṃ pajānāti ayaṃ kho me kāyo rūpī cātummahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṃsanadhammo. Idaṃ ca pana me viññāṇaṃ ettha sitaṃ ettha paṭibaddhanti.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к доскональному знанию. Он досконально понимает: "Вот это моё тело, имеющее форму, состоящее из четырёх великих элементов, рождённое от матери и отца, вскормленное рисом и молоком, подвержено непостоянству, увяданию, износу, разрушению, распаду. И вот моё сознание находится в нём и связано с телом".*

"In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability – the monk directs and inclines it to knowledge and vision. He discerns: 'This body of mine is endowed with form, composed of the four primary elements, born from mother and father, nourished with rice and porridge, subject to inconstancy, rubbing, pressing, dissolution, and dispersion. And this consciousness of mine is supported here and bound up here.'

Idampi kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества.

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime.

Тело воплощения

71. So evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte manomayaṃ kāyaṃ abhinimminanāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So imamhā kāyā aññaṃ kāyaṃ abhinimmināti rūpiṃ manomayaṃ sabbaṅgapaccaṅgiṃ ahīnindriyaṃ.

Так, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, он направляет и обращает свой ум к созданию тела, состоящего из разума. Из этого тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, обладающее всеми большими и малыми конечностями, обладающее совершенными органами чувств.

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, he directs and inclines it to creating a mind-made body. From this body he creates another body, endowed with form, made of the mind, complete in all its parts, not inferior in its faculties.

Seyyathāpi mahārāja puriso muñjamhā isikaṃ pavāheyya. Tassa evamassa: ayaṃ muñjo ayaṃ isikā añño muñjo aññā isikā muñjamhātveva isikā pavāḷhāti.

Seyyathāpi vā pana mahārāja puriso asiṃ kosiyā pavāheyya. Tassa evamassa: "ayaṃ asi ayaṃ kosi, añño asi aññā kosi, kosiyātveva asi pavāḷho"ti.

Seyyathāpi vā pana mahārāja puriso ahaṃ karaṇḍā uddhareyya. Tassa evamassa: "ayaṃ ahi ayaṃ karaṇḍo, añño ahi añño karaṇḍo, karaṇḍātveva ahi ubbhato"ti.

Великий царь, это подобно тому, как если бы человек выдернул стебель из травы мунджа. Он может подумать: "Вот – трава мунджа, а вот – стебель, мунджа – одно, а стебель – другое, но, однако стебель выдернут из мунджи".

Или же, великий царь, это подобно тому, как если бы человек вынул меч из ножен. Он может подумать: "Вот – меч, а вот – ножны, меч – одно, а ножны – другое, но, однако меч вынут из ножен".

Или же, великий царь, это подобно тому, как если бы человек вытащил змею из сбрасываемой ею кожи. Он может подумать: "Вот – змея, а вот – кожа, змея – одно, а кожа – другое, но, однако змея вытащена из кожи".

"Just as if a man were to draw a reed from its sheath. The thought would occur to him: 'This is the sheath, this is the reed. The sheath is one thing, the reed another, but the reed has been drawn out from the sheath.' Or as if a man were to draw a sword from its scabbard. The thought would occur to him: 'This is the sword, this is the scabbard. The sword is one thing, the scabbard another, but the sword has been drawn out from the scabbard.' Or as if a man were to pull a snake out from its slough. The thought would occur to him: 'This is the snake, this is the slough. The snake is one thing, the slough another, but the snake has been pulled out from the slough.'

"Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudrabhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte manomayaṃ kāyaṃ abhinimminanāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So imamhā kāyā aññaṃ kāyaṃ abhinimmināti rūpiṃ manomayaṃ sabbaṅgapaccaṅgiṃ ahīnindriyaṃ.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к созданию тела, состоящего из разума. Из этого тела он творит другое тело, имеющее форму, состоящее из разума, обладающее всеми большими и малыми конечностями, обладающее совершенными органами чувств.**

In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, the monk directs and inclines it to creating a mind-made body. From this body he creates another body, endowed with form, made of the mind, complete in all its parts, not inferior in its faculties.

Idampi kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества.

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime.

Сверхъестественные способности, имеющие отношение к телу воплощения и к физическому телу человека

72. So evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatupakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte iddhividhāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So anekavihitaṃ iddhividhaṃ paccanubhoti: eko'pi hutvā bahudhā hoti bahudhāpi hutvā eko hoti, āvībhāvaṃ tirobhāvaṃ tirokuḍḍaṃ tiropākāraṃ tiropabbataṃ asajjamāno gacchati seyyathāpi ākāse, paṭhaviyā'pi ummujjanimujjaṃ karoti seyyathāpi udake, udake'pi abhijjamāne gacchati seyyathāpi paṭhaviyaṃ, ākāse'pi pallaṅkena kamati seyyathā'pi pakkhi sakuṇo. Ime'pi candimasuriye evaṃmahiddhike evaṃmahānubhāve pāṇinā parāmasati parimajjati. Yāva brahmalokāpi kāyena vasaṃ vatteti.

Так, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, он направляет и обращает свой ум к различным видам сверхъестественных способностей. Он испытывает разнообразные виды сверхъестественных способностей:

• Будучи одним, он становится многочисленным; будучи многочисленным, становится одним.
• Он становится видимым для глаз и невидимым.
• Он беспрепятственно проходит сквозь стены, валы и горы, как если бы это было пустое пространство.
• Он погружается в землю и выходит из неё, как если бы это была вода.
• Он ходит по воде и не тонет, как если бы это была земля.
• Сидя с перекрещенными ногами, он летает по небу, словно крылатая птица.
• Даже до этих солнца и луны он дотрагивается рукой, касается их, мощных и великих.
• Вплоть до Небес Брахмы он способен оказывать воздействие с помощью своего тела.

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, he directs and inclines it to the modes of supranormal powers. He wields manifold supranormal powers. Having been one he becomes many; having been many he becomes one. He appears. He vanishes. He goes unimpeded through walls, ramparts, and mountains as if through space. He dives in and out of the earth as if it were water. He walks on water without sinking as if it were dry land. Sitting cross-legged he flies through the air like a winged bird. With his hand he touches and strokes even the sun and moon, so mighty and powerful. He exercises influence with his body even as far as the Brahma worlds.

73. Seyyathāpi mahārāja dakkho kumbhakāro vā kumbhakārantevāsī vā suparikammakatāya mattikāya yaṃ yadeva bhājanavikatiṃ ākaṅkheyya taṃ tadeva kareyya abhinipphādeyya –

Seyyathāpi vā pana mahārāja dakkho dantakāro vā dantakārantevāsī vā suparikammakatasmiṃ dantasmiṃ yaṃ yadeva dantavikatiṃ ākaṅkheyya taṃ tadeva kareyya abhinipphādeyya –

Seyyathāpi vā pana mahārāja dakkho suvaṇṇakāro vā suvaṇṇakārantevāsī vā suparikammakatasmiṃ suvaṇṇasmiṃ yaṃ yadeva suvaṇṇavikatiṃ ākaṅkheyya taṃ tadeva kareyya abhinipphādeyya.

Великий царь, это подобно тому, как опытный гончар или его подмастерье может изготовить из хорошо обработанной глины любой сосуд, какой бы он ни пожелал.

Или же, великий царь, это подобно тому, как опытный резчик по слоновой кости или его подмастерье может изготовить из хорошо обработанной слоновой кости любой сосуд, какой бы он ни пожелал.

Или же, великий царь, это подобно тому, как опытный мастер золотых дел или его подмастерье может изготовить из хорошо обработанного золота любой сосуд, какой бы он ни пожелал.

"Just as a skilled potter or his assistant could craft from well-prepared clay whatever kind of pottery vessel he likes, or as a skilled ivory-carver or his assistant could craft from well-prepared ivory any kind of ivory-work he likes, or as a skilled goldsmith or his assistant could craft from well-prepared gold any kind of gold article he likes.

Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte iddhividhāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So anekavihitaṃ iddhividhaṃ paccanuhoti: eko'pi hutvā bahudhā hoti. Bahudhā'pi hutvā eko hoti. Āvībhāvaṃ tirobhāvaṃ tirokuḍḍaṃ tiropākāraṃ tiropabbataṃ asajjamāno gacchati seyyathāpi ākāse. Paṭhaviyā'pi ummujjanimujjaṃ karoti seyyathāpi udake. Udake'pi abhijjamāne gacchati seyyathāpi paṭhaviyaṃ. Ākāse'pi pallaṅkena kamati seyyathāpi pakkhi sakuṇo. Ime'pi candimasuriye evaṃmahiddhike evaṃmahānubhāve pāṇinā parāmasati parimajjati. Yāva brahmalokā'pi kāyena vasaṃ vatteti.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к различным видам сверхъестественных способностей. Он испытывает разнообразные виды сверхъестественных способностей:

• Будучи одним, он становится многочисленным; будучи многочисленным, становится одним.
• Он становится видимым для глаз и невидимым.
• Он беспрепятственно проходит сквозь стены, валы и горы, как если бы это было пустое пространство.
• Он погружается в землю и выходит из неё, как если бы это была вода.
• Он ходит по воде и не тонет, как если бы это была земля.
• Сидя с перекрещенными ногами, он летает по небу, словно крылатая птица.
• Даже до этих солнца и луны он дотрагивается рукой, касается их, мощных и великих.
• Вплоть до Небес Брахмы он способен оказывать воздействие с помощью своего тела.

"In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability – the monk directs and inclines it to the modes of supranormal powers... He exercises influence with his body even as far as the Brahma worlds.

Idampi kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества.

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime.

Божественный слух

74. So evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte dibbāya sotadhātuyā cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So dibbāya sotadhātuyā visuddhāya atikkantamānusikāya ubho sadde suṇāti dibbe ca mānuse ca ye dūre santike ca.

Так, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, он направляет и обращает свой ум к божественному слуху. Божественным слухом, чистым, превосходящим человеческий слух, он слышит звуки и божественные, и человеческие, как далёкие, так и близкие.

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, he directs and inclines it to the divine ear-element. He hears – by means of the divine ear-element, purified and surpassing the human – both kinds of sounds: divine and human, whether near or far.

75. Seyyathāpi mahārāja puriso addhānamaggapaṭipanno so suṇeyya bherisaddampi mudiṅgasaddampi saṅkhapaṇavadeṇḍimasaddampi, tassa evamassa: bherisaddo iti'pi mudiṅgasaddo iti'pi saṅkhapaṇavadeṇḍimasaddo iti'pi.

Великий царь, это подобно тому, как человек, идущий по дороге, может слышать звук барабана, звук бубна, звуки раковины, цимбал и литавр, и он может подумать: "Вот звук барабана, вот звук бубна, вот звуки раковины, цимбал, литавр".

Just as if a man traveling along a highway were to hear the sounds of kettledrums, small drums, conchs, cymbals, and tom-toms. He would know, 'That is the sound of kettledrums, that is the sound of small drums, that is the sound of conchs, that is the sound of cymbals, and that is the sound of tom-toms.'

Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte dibbāya sotadhātuyā cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So dibbāya sotadhātuyā visuddhāya atikkantamānusikāya ubho sadde suṇāti dibbe ca mānuse ca ye dūre santike ca.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к божественному слуху. Божественным слухом, чистым, превосходящим человеческий слух, он слышит звуки и божественные, и человеческие, как далёкие, так и близкие.

In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability – the monk directs and inclines it to the divine ear-element. He hears – by means of the divine ear-element, purified and surpassing the human – both kinds of sounds: divine and human, whether near or far.

Idampi kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества.

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime.

Доскональное знание мыслей других существ

76. So evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte cetopariyañāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So parasattānaṃ parapuggalānaṃ cetasā ceto paricca pajānāti: "sarāgaṃ vā cittaṃ sarāgaṃ cittanti pajānāti. Vītarāgaṃ vā cittaṃ vītarāgaṃ cittanti pajānāti. Sadosaṃ vā cittaṃ sadosaṃ cittatanti pajānāti. Vītadosaṃ vā cittaṃ vītadosaṃ cittanti pajānāti. Samohaṃ vā cittaṃ samohaṃ cittanti pajānāti. Vītamohaṃ vā cittaṃ vītamohaṃ cittanti pajānāti. Saṅkhittaṃ vā cittaṃ saṅkhittaṃ cittanti pajānāti. Vikkhittaṃ vā cittaṃ vikkhittaṃ cittanti pajānāti. Mahaggataṃ vā cittaṃ mahaggataṃ cittanti pajānāti. Amahaggataṃ vā cittaṃ amahaggataṃ cittanti pajānāti. Sauttaraṃ vā cittaṃ sauttaraṃ cittanti pajānāti. Anuttaraṃ vā cittaṃ anuttaraṃ cittanti pajānāti. Samāhitaṃ vā cittaṃ samāhitaṃ cittanti pajānāti. Asamāhitaṃ vā cittaṃ asamāhitaṃ cittanti pajānāti. Vimuttaṃ vā cittaṃ vimuttaṃ cittanti pajānāti. Avimuttaṃ vā cittaṃ avimuttaṃ cittanti pajānāti.

Так, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, он направляет и обращает свой ум к доскональному знанию мыслей других существ. Воспринимая своим умом умы других существ, других личностей, он досконально понимает их:

• Ум, охваченный Жадностью, он распознаёт как ум, охваченный Жадностью.
• Ум, свободный от Жадности, он распознаёт как ум, свободный от Жадности.
• Ум, охваченный Ненавистью, он распознаёт как ум, охваченный Ненавистью.
• Ум, свободный от Ненависти, он распознаёт как ум, свободный от Ненависти.
• Ум, охваченный Невежеством, он распознаёт как ум, охваченный Невежеством.
• Ум, свободный от Невежества, он распознаёт как ум, свободный от Невежества.
• Сосредоточенный ум он распознаёт как сосредоточенный ум
• Рассеянный ум он распознаёт как рассеянный ум.
• Возвышенный ум он распознаёт как возвышенный ум.
• Низменный ум он распознаёт как низменный ум.
• Превосходный ум он распознаёт как превосходный ум.
• Непревзойдённый ум он распознаёт как непревзойдённый ум.
• Ум, находящийся в самадхи, он распознаёт как ум, находящийся в самадхи.
• Ум, не находящийся в самадхи, он распознаёт как ум, не находящийся в самадхи.
• Ум, достигший Освобождения, он распознаёт как ум, достигший Освобождения.
• Ум, не достигший Освобождения, он распознаёт как ум, не достигший Освобождения.

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, he directs and inclines it to knowledge of the awareness of other beings. He knows the awareness of other beings, other individuals, having encompassed it with his own awareness. He discerns a mind with passion as a mind with passion, and a mind without passion as a mind without passion. He discerns a mind with aversion as a mind with aversion, and a mind without aversion as a mind without aversion. He discerns a mind with delusion as a mind with delusion, and a mind without delusion as a mind without delusion. He discerns a restricted mind as a restricted mind, and a scattered mind as a scattered mind. He discerns an enlarged mind as an enlarged mind, and an unenlarged mind as an unenlarged mind. He discerns an excelled mind [one that is not at the most excellent level] as an excelled mind, and an unexcelled mind as an unexcelled mind. He discerns a concentrated mind as a concentrated mind, and an unconcentrated mind as an unconcentrated mind. He discerns a released mind as a released mind, and an unreleased mind as an unreleased mind.

77. Seyyathāpi mahārāja itthi vā puriso vā daharo vā yuvā maṇḍanakajātiko ādāse vā parisuddhe pariyodāte acche vā udakapatte sakaṃ mukhanimittaṃ paccavekkhamāno sakaṇikaṃ vā sakaṇikanti jāneyya, akaṇikaṃ vā akaṇikanti jāneyya.

Великий царь, это подобно тому, как женщина, или мужчина, или подросток, любящий наряжаться, разглядывая отражение своего лица в чистом и ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, обнаружил бы на лице родинку, если бы на нём была родинка; или обнаружил бы, что на лице нет родинок, если бы на нём не было родинок.

"Just as if a young woman – or man – fond of ornaments, examining the reflection of her own face in a bright mirror or a bowl of clear water would know 'blemished' if it were blemished, or 'unblemished' if it were not.

Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte cetopariyañāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So parasattānaṃ parapuggalānaṃ cetasā ceto paricca pajānāti: sarāgaṃ vā cittaṃ sarāgaṃ cittanti pajānāti vītarāgaṃ vā cittaṃ vītarāgaṃ cittanti pajānāti. Sadosaṃ vā cittaṃ sadosaṃ cittanti pajānāti vītadosaṃ vā cittaṃ vītadosaṃ cittanti pajānāti. Samohaṃ vā cittaṃ samohaṃ cittanti pajānāti vītamohaṃ vā cittaṃ vītamohaṃ cittanti pajānāti. Saṅkhittaṃ vā cittaṃ saṅkhittaṃ cittanti pajānāti. Vikkhittaṃ vā cittaṃ vikkhittaṃ cittanti pajānāti. Mahaggataṃ vā cittaṃ mahaggataṃ cittanti pajānāti amahaggataṃ vā cittaṃ amahaggataṃ cittanti pajānāti. Sauttaraṃ vā cittaṃ sauttaraṃ cittanti pajānāti. Anuttaraṃ vā cittaṃ anuttaraṃ cittanti pajānāti. Samāhitaṃ vā cittaṃ samāhitaṃ cittanti pajānāti asamāhitaṃ vā cittaṃ asamāhitaṃ cittanti pajānāti. Vimuttaṃ vā cittaṃ vimuttaṃ cittanti pajānāti avimuttaṃ vā cittaṃ avimuttaṃ cittanti pajānāti.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к доскональному знанию мыслей других существ. Воспринимая своим умом умы других существ, других личностей, он досконально понимает их:

• Ум, охваченный Жадностью, он распознаёт как ум, охваченный Жадностью.
• Ум, свободный от Жадности, он распознаёт как ум, свободный от Жадности.
• Ум, охваченный Ненавистью, он распознаёт как ум, охваченный Ненавистью.
• Ум, свободный от Ненависти, он распознаёт как ум, свободный от Ненависти.
• Ум, охваченный Невежеством, он распознаёт как ум, охваченный Невежеством.
• Ум, свободный от Невежества, он распознаёт как ум, свободный от Невежества.
• Сосредоточенный ум он распознаёт как сосредоточенный ум
• Рассеянный ум он распознаёт как рассеянный ум.
• Возвышенный ум он распознаёт как возвышенный ум.
• Низменный ум он распознаёт как низменный ум.
• Превосходный ум он распознаёт как превосходный ум.
• Непревзойдённый ум он распознаёт как непревзойдённый ум.
• Ум, находящийся в самадхи, он распознаёт как ум, находящийся в самадхи.
• Ум, не находящийся в самадхи, он распознаёт как ум, не находящийся в самадхи.
• Ум, достигший Освобождения, он распознаёт как ум, достигший Освобождения.
• Ум, не достигший Освобождения, он распознаёт как ум, не достигший Освобождения.

"In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability – the monk directs and inclines it to knowledge of the awareness of other beings. He knows the awareness of other beings, other individuals, having encompassed it with his own awareness. He discerns a mind with passion as a mind with passion, and a mind without passion as a mind without passion... a released mind as a released mind, and an unreleased mind as an unreleased mind.

Idampi kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества.

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime.

Доскональное знание прошлых жизней

78. So evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte pubbenivāsānussatiñāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So anekavihitaṃ pubbenivāsaṃ anussarati seyyathīdaṃ: ekampi jātiṃ dve'pi jātiyo tisso'pi jātiyo catasso'pi jātiyo pañca'pi jātiyo dasa'pi jātiyo vīsampi jātiyo tīsaṃmpi jātiyo cattārīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi aneke'pi saṃvaṭṭakappe aneke'pi vivaṭṭakappe aneke'pi saṃvaṭṭavivaṭṭakappe amutrāsiṃ evaṃnāmo evaṃgotto evaṃvaṇṇo evamāhāro evaṃ sukhadukkhapaṭisaṃvedī evamāyupariyanto. So tato cuto amutra upapādiṃ tatrāpāsiṃ evaṃnāmo evaṃgotto evaṃvaṇṇo evamāhāro evaṃsukhadukkhapaṭisaṃvedī evamāyupariyanto. So tato cuto idhūpapanno'ti. Iti sākāraṃ sauddesaṃ anekavihitaṃ pubbenivāsaṃ anussarati.

Так, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, он направляет и обращает свой ум к доскональному знанию прошлых жизней. Он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни, а именно: одно рождение, два рождения, три рождения, четыре рождения, пять рождений, десять рождений, двадцать рождений, тридцать рождений, сорок рождений, пятьдесят рождений, сто рождений, тысячу рождений, сотню тысяч рождений, множество кальп (периодов) создания вселенной, множество кальп разрушения вселенной, множество кальп создания и разрушения вселенной. [Он вспоминает]: "В той жизни я имел такое-то имя, принадлежал к такому-то роду, имел такую-то внешность, такой-то была моя еда, я испытывал такие-то удовольствия и страдания, и моя жизнь закончилась таким-то образом. И после того, как я умер, я переродился там-то, а там я имел такое-то имя, принадлежал к такому-то роду, имел такую-то внешность, такой-то была моя еда, я испытывал такие-то удовольствия и страдания, и моя жизнь закончилась таким-то образом. И после того, как я умер, я переродился здесь". Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни с их особенностями и с объяснением.

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, he directs and inclines it to knowledge of the recollection of past lives (lit: previous homes). He recollects his manifold past lives, i.e., one birth, two births, three births, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, one hundred, one thousand, one hundred thousand, many aeons of cosmic contraction, many aeons of cosmic expansion, many aeons of cosmic contraction and expansion, [recollecting], 'There I had such a name, belonged to such a clan, had such an appearance. Such was my food, such my experience of pleasure and pain, such the end of my life. Passing away from that state, I re-arose there. There too I had such a name, belonged to such a clan, had such an appearance. Such was my food, such my experience of pleasure and pain, such the end of my life. Passing away from that state, I re-arose here.' Thus he recollects his manifold past lives in their modes and details.

79. Seyyathāpi mahārāja puriso sakamhā gāmā aññaṃ gāmaṃ gaccheyya tamhā'pi gāmā aññaṃ gāmaṃ gaccheyya. So tamhā gāmā sakaññeva gāmaṃ paccāgaccheyya. Tassa evamassa: 'ahaṃ kho sakamhā gāmā amuṃ gāmaṃ agacchiṃ tatra evaṃ aṭṭhāsiṃ evaṃ nisīdiṃ evaṃ abhāsiṃ evaṃ tuṇhī ahosiṃ. Tamhāpi gāmā agacchiṃ tatrāpi evaṃ aṭṭhāsiṃ evaṃ nisīdiṃ evaṃ abhāsiṃ evaṃ tuṇhī ahosiṃ. So'mpi tamhā gāmā sakaññeva gāmaṃ paccāgato'ti.

Великий царь, это подобно тому, как если бы человек пошёл из своей деревни в другую деревню, из той деревни он пошёл бы в следующую деревню, а из той деревни он вернулся бы в свою деревню. Он может подумать: "Вот я пришёл из своей деревни в такую-то деревню, – там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал. И из этой деревни я перешёл в ту деревню, – там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал. А из той деревни я вернулся в свою деревню".

"Just as if a man were to go from his home village to another village, and then from that village to yet another village, and then from that village back to his home village. The thought would occur to him, 'I went from my home village to that village over there. There I stood in such a way, sat in such a way, talked in such a way, and remained silent in such a way. From that village I went to that village over there, and there I stood in such a way, sat in such a way, talked in such a way, and remained silent in such a way. From that village I came back home.'

Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte pubbenivāsānussatiñāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So anekavihitaṃ pubbenivāsaṃ anussarati seyyathīdaṃ: ekampi jātiṃ dve'pi jātiyo tisso'pi jātiyo catasso'pi jātiyo pañca'pi jātiyo dasa'pi jātiyo vīsampi jātiyo tiṃsampi jātiyo cattārīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi aneke'pi saṃvaṭṭakappe aneke'pi vivaṭṭakappe aneke'pi saṃvaṭṭavivaṭṭakappe amutrāsiṃ evaṃnāmo evaṃgotto evaṃvaṇṇo evamāhāro evaṃsukhadukkhapaṭisaṃvedī evamāyupariyanto. So tato cuto amutra upapādiṃ tatrāpāsiṃ evaṃnāmo evaṃgotto evaṃvaṇṇo evamāhāro evaṃsukhadukkhapaṭisaṃvedi evamāyupariyanto. So tato cuto idhūpapanno'ti iti sākāraṃ sauddesaṃ anekavihitaṃ pubbenivāsaṃ anussarati.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к доскональному знанию прошлых жизней. Он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни, а именно: одно рождение, два рождения, три рождения, четыре рождения, пять рождений, десять рождений, двадцать рождений, тридцать рождений, сорок рождений, пятьдесят рождений, сто рождений, тысячу рождений, сотню тысяч рождений, множество кальп создания вселенной, множество кальп разрушения вселенной, множество кальп создания и разрушения вселенной. [Он вспоминает]: "В той жизни я имел такое-то имя, принадлежал к такому-то роду, имел такую-то внешность, такой-то была моя еда, я испытывал такие-то удовольствия и страдания, и моя жизнь закончилась таким-то образом. И после того, как я умер, я переродился там-то, а там я имел такое-то имя, принадлежал к такому-то роду, имел такую-то внешность, такой-то была моя еда, я испытывал такие-то удовольствия и страдания, и моя жизнь закончилась таким-то образом. И после того, как я умер, я переродился здесь". Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни с их особенностями и с объяснением.

"In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability – the monk directs and inclines it to knowledge of the recollection of past lives. He recollects his manifold past lives... in their modes and details.

Idampi kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества.

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime.

Доскональное знание смерти и последующего перевоплощения живых существ

80. So evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte sattānaṃ cutūpapātañāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: 'ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṃ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā parammaraṇā apāyaṃ duggatiṃ vinipātaṃ nirayaṃ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṃ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā parammaraṇā sugatiṃ saggaṃ lokaṃ upapannā'ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇite suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.

Так, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, он направляет и обращает свой ум к доскональному знанию смерти и последующего перевоплощения живых существ. Божественным оком, чистым, превосходящим человеческое зрение, он видит, как живые существа умирают и перерождаются, – он досконально понимает, как существа в соответствии со своей кармой становятся низшими и высшими, красивыми и безобразными, счастливыми и несчастными: "Увы! Вот эти существа совершали дурные поступки телом, совершали дурные поступки речью, совершали дурные поступки умом, обвиняли святых, придерживались неправильных взглядов и накапливали карму неправильного взгляда. После разрушения тела и смерти они переродятся в скверных мирах, в мирах лишений и бед, перевоплотятся в аду". Или же: "Вот эти существа совершали хорошие поступки телом, совершали хорошие поступки речью, совершали хорошие поступки умом, не обвиняли святых, придерживались правильных взглядов и накапливали карму правильного взгляда. После разрушения тела и смерти они перевоплотятся в мире счастья, в мире Небес". Так, божественным оком, чистым, превосходящим человеческое зрение, он видит, как живые существа умирают и перерождаются, – он досконально понимает, как существа в соответствии со своей кармой становятся низшими и высшими, красивыми и безобразными, счастливыми и несчастными.

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, he directs and inclines it to knowledge of the passing away and re-appearance of beings. He sees – by means of the divine eye, purified and surpassing the human – beings passing away and re-appearing, and he discerns how they are inferior and superior, beautiful and ugly, fortunate and unfortunate in accordance with their kamma: 'These beings – who were endowed with bad conduct of body, speech, and mind, who reviled the noble ones, held wrong views and undertook actions under the influence of wrong views – with the break-up of the body, after death, have re-appeared in the plane of deprivation, the bad destination, the lower realms, in hell. But these beings – who were endowed with good conduct of body, speech, and mind, who did not revile the noble ones, who held right views and undertook actions under the influence of right views – with the break-up of the body, after death, have re-appeared in the good destinations, in the heavenly world.' Thus – by means of the divine eye, purified and surpassing the human – he sees beings passing away and re-appearing, and he discerns how they are inferior and superior, beautiful and ugly, fortunate and unfortunate in accordance with their kamma.

81. Seyyathāpi mahārāja majjhe siṃghāṭake pāsādo. Tattha cakkhumā puriso ṭhito passeyya manusse gehaṃ pavisante'pi rathiyā vītisañcarante'pi majjhe siṃghāṭake nisinne'pi, tassa evamassa: ete manussā gehaṃ pavisanti. Ete nikkhamanti. Ete rathiyā vītisañcaranti. Ete majjhe siṃghāṭake nisinnā'ti.

Великий царь, это подобно тому, как если бы на центральной городской площади стояло высокое здание, и человек с хорошим зрением, стоящий на его вершине, смотрел бы, как люди входят в дом и выходят из него, двигаются по улицам и сидят на центральной площади. Он может подумать: "Эти люди входят в дом, эти – выходят, эти – двигаются по улицам, эти – сидят на центральной площади".

"Just as if there were a tall building in the central square [of a town], and a man with good eyesight standing on top of it were to see people entering a house, leaving it, walking along the street, and sitting in the central square. The thought would occur to him, 'These people are entering a house, leaving it, walking along the streets, and sitting in the central square.'

Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte sattānaṃ cutūpapātañāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇite suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: 'ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṃ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā parammaraṇā apāyaṃ duggatiṃ vinipātaṃ nirayaṃ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṃ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā parammaraṇā sugatiṃ saggaṃ lokaṃ upapannā'ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к доскональному знанию смерти и последующего перевоплощения живых существ. Божественным оком, чистым, превосходящим человеческое зрение, он видит, как живые существа умирают и перерождаются, – он досконально понимает, как существа в соответствии со своей кармой становятся низшими и высшими, красивыми и безобразными, счастливыми и несчастными: "Увы! Вот эти существа совершали дурные поступки телом, совершали дурные поступки речью, совершали дурные поступки умом, обвиняли святых, придерживались неправильных взглядов и накапливали карму неправильного взгляда. После разрушения тела и смерти они переродятся в скверных мирах, в мирах лишений и бед, перевоплотятся в аду". Или же: "Вот эти существа совершали хорошие поступки телом, совершали хорошие поступки речью, совершали хорошие поступки умом, не обвиняли святых, придерживались правильных взглядов и накапливали карму правильного взгляда. После разрушения тела и смерти они перевоплотятся в мире счастья, в мире Небес". Так, божественным оком, чистым, превосходящим человеческое зрение, он видит, как живые существа умирают и перерождаются, – он досконально понимает, как существа в соответствии со своей кармой становятся низшими и высшими, красивыми и безобразными, счастливыми и несчастными.

"In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability – the monk directs and inclines it to knowledge of the passing away and re-appearance of beings. He sees – by means of the divine eye, purified and surpassing the human – beings passing away and re-appearing, and he discerns how they are inferior and superior, beautiful and ugly, fortunate and unfortunate in accordance with their kamma.

Idampi kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества.

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime.

Доскональное знание прекращения утечек

82. So evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte āsavānaṃ khayañāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So idaṃ dukkhanti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ dukkhasamudayo'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ dukkhanirodho'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ dukkhanirodhagāminīpaṭipadā'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ime āsavā'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ āsavasamudayo'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ āsavanirodho'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ āsavanirodhagāminīpaṭipadā'ti yathābhūtaṃ pajānāti.

Tassa evaṃ jānato evaṃ passato kāmāsavāpi cittaṃ vimuccati bhavāsavāpi cittaṃ vimuccati avijjāsavāpi cittaṃ vimuccati. Vimuttasmiṃ vimuttamiti ñāṇaṃ hoti. Khīṇā jāti vusitaṃ brahmacariyaṃ kataṃ karaṇiyaṃ nāparaṃ itthattāyāti pajānāti.

Так, с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, он направляет и обращает свой ум к доскональному знанию прекращения утечек. Он имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть страдание", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть возникновение страдания", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть прекращение страдания", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть путь, ведущий к прекращению страдания". Он имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть утечки", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть возникновение утечек", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть прекращение утечек", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть путь, ведущий к прекращению утечек".

У него, так понимающего, так видящего, ум освобождается от утечек чувственных желаний, освобождается от утечек существования, освобождается от утечек неведения. У достигшего Освобождения появляется доскональное знание: "Я достиг Освобождения". Он досконально понимает: "Закончились перерождения, цель святой жизни достигнута; сделано то, что надлежало сделать; после этой жизни не будет больше рождений".

"With his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability, the monk directs and inclines it to the knowledge of the ending of the mental fermentations. He discerns, as it is actually present, that 'This is stress... This is the origination of stress... This is the cessation of stress... This is the way leading to the cessation of stress... These are mental fermentations... This is the origination of fermentations... This is the cessation of fermentations... This is the way leading to the cessation of fermentations.' His heart, thus knowing, thus seeing, is released from the fermentation of sensuality, the fermentation of becoming, the fermentation of ignorance. With release, there is the knowledge, 'Released.' He discerns that 'Birth is ended, the holy life fulfilled, the task done. There is nothing further for this world.'

83. Seyyathāpi mahārāja pabbatasaṅkhepe udakarahado accho vippasanno anāvilo. Tattha cakkhumā puriso tīre ṭhito passeyya sippisambūkampi sakkharakaṭhalampi macchagumbampi carantampi tiṭṭhantampi. Tassa evamassa: ayaṃ kho udakarahado accho vippasanno anāvilo. Tatrime sippisambūkā'pi sakkharakaṭhalā'pi macchagumbā'pi carantipi tiṭṭhantipīti.

Великий царь, это подобно тому, как если бы посреди горной долины было чистое прозрачное спокойное озеро, и человек с хорошим зрением, стоящий на его берегу, видел бы в его водах раковины устриц, песок и гальку, двигающиеся и останавливающиеся косяки рыб. Он может подумать: "Вот – чистое прозрачное спокойное озеро, а в нём – раковины устриц, песок и галька, двигающиеся и останавливающиеся косяки рыб".

"Just as if there were a pool of water in a mountain glen – clear, limpid, and unsullied – where a man with good eyesight standing on the bank could see shells, gravel, and pebbles, and also shoals of fish swimming about and resting, and it would occur to him, 'This pool of water is clear, limpid, and unsullied. Here are these shells, gravel, and pebbles, and also these shoals of fish swimming about and resting.'

Evameva kho mahārāja bhikkhu evaṃ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte āsavānaṃ khayañāṇāya cittaṃ abhinīharati abhininnāmeti. So idaṃ dukkhanti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ dukkhasamudayo'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ dukkhanirodho'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ dukkhanirodhagāminīpaṭipadā'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ime āsavā'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ āsavasamudayo'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ āsavanirodho'ti yathābhūtaṃ pajānāti. Ayaṃ āsavanirodhagāminīpaṭipadā'ti yathābhūtaṃ pajānāti.

Tassa evaṃ jānato evaṃ passato kāmāsavā'pi cittaṃ vimuccati, bhavāsavā'pī cittaṃ vimuccati, avijjāsavā'pi cittaṃ vimuccati. Vimuttasmiṃ vimuttamiti ñāṇaṃ hoti. Khīṇā jāti, vusitaṃ brahmacariyaṃ, kataṃ karaṇīyaṃ nāparaṃ itthattāyāti pajānāti.

Великий царь, подобным образом монах с умом, находящимся в самадхи, чистым, ясным, незапятнанным, без загрязнений, послушным и собранным, непоколебимым, достигшим бесстрастности, направляет и обращает свой ум к доскональному знанию прекращения утечек. Он имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть страдание", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть возникновение страдания", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть прекращение страдания", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть путь, ведущий к прекращению страдания". Он имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть утечки", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть возникновение утечек", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть прекращение утечек", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть путь, ведущий к прекращению утечек".

У него, так понимающего, так видящего, ум освобождается от утечек чувственных желаний, освобождается от утечек существования, освобождается от утечек неведения. У достигшего Освобождения появляется доскональное знание: "Я достиг Освобождения". Он досконально понимает: "Закончились перерождения, цель святой жизни достигнута, сделано то, что надлежало сделать, после этой жизни не будет больше рождений".***

"In the same way – with his mind thus concentrated, purified, and bright, unblemished, free from defects, pliant, malleable, steady, and attained to imperturbability – the monk directs and inclines it to the knowledge of the ending of the mental fermentations. He discerns, as it is actually present, that 'This is stress... This is the origination of stress... This is the cessation of stress... This is the way leading to the cessation of stress... These are mental fermentations... This is the origination of fermentations... This is the cessation of fermentations... This is the way leading to the cessation of fermentations.' His heart, thus knowing, thus seeing, is released from the fermentation of sensuality, the fermentation of becoming, the fermentation of ignorance. With release, there is the knowledge, 'Released.' He discerns that 'Birth is ended, the holy life fulfilled, the task done. There is nothing further for this world.'

Idaṃ kho mahārāja sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ purimehi sandiṭṭhikehi sāmaññaphalehi abhikkantatarañca paṇītatarañca. Imasmā ca pana mahārāja sandiṭṭhikā sāmaññaphalā aññaṃ sandiṭṭhikaṃ sāmaññaphalaṃ uttaritaraṃ vā paṇītataraṃ vā natthīti.

Великий царь, таков реальный плод отшельничества, который прекраснее и возвышеннее предыдущих реальных плодов отшельничества. И нет, великий царь, иных реальных плодов отшельничества, которые были бы превосходнее и возвышеннее, чем этот реальный плод отшельничества".

"This, too, great king, is a fruit of the contemplative life, visible here and now, more excellent than the previous ones and more sublime. And as for another visible fruit of the contemplative life, higher and more sublime than this, there is none."

84. Evaṃ vutte rājā māgadho ajātasattu vedehiputto bhagavantaṃ etadavoca: 'abhikkantaṃ bhante, abhikkantaṃ bhante. Seyyathāpi bhante nikujjitaṃ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṃ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṃ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṃ dhāreyya cakkhumanto rūpāni dakkhintīti, evameva bhante bhagavatā anekapariyāyena dhammo pakāsito. Esāhaṃ bhante bhagavantaṃ saraṇaṃ gacchāmi, dhammañca bhikkhusaṅghañca. Upāsakaṃ maṃ bhagavā dhāretu ajjatagge pāṇupetaṃ saraṇaṃ gataṃ. Accayo maṃ bhante accagamā yathābālaṃ yathāmūḷhaṃ yathāakusalaṃ yo'haṃ pītaraṃ dhammikaṃ dhammarājānaṃ issariyassa kāraṇā jīvitā voropesiṃ. Tassa me bhante bhagavā accayaṃ accayato paṭiggaṇhātu āyatiṃ saṃvarāyā'ti.

Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта сказал Самому Почитаемому:

– Как прекрасно, Преподобный Учитель! Как замечательно, Преподобный Учитель! Преподобный Учитель, это подобно тому, как если бы перевернутое вернули в исходное положение, или как если бы сокрытое было раскрыто, или как если бы заблудившемуся объяснили дорогу, или как если бы в темноту внесли масляный светильник, чтобы те, кто видит, могли видеть формы. Преподобный Учитель, подобным образом Самый Почитаемый через многие аллегории сделал Дхарму понятной. Преподобный Учитель, я принимаю прибежище в Самом Почитаемом, в Дхарме и в Общине монахов. Пусть Самый Почитаемый считает меня своим мирскими последователем, который принял прибежище в нём с сегодняшнего дня на всю жизнь. Преподобный Учитель, меня тяготит преступление: из-за невежества, из-за заблуждения, из-за неблагого поведения я ради владычества лишил жизни отца, добродетельного справедливого царя. Преподобный Учитель, пусть же Самый Почитаемый примет моё раскаяние в преступлении, чтобы в будущем я мог сдерживать себя.

When this was said, King Ajatasattu said to the Blessed One: "Magnificent, lord! Magnificent! Just as if he were to place upright what was overturned, to reveal what was hidden, to show the way to one who was lost, or to carry a lamp into the dark so that those with eyes could see forms, in the same way has the Blessed One – through many lines of reasoning – made the Dhamma clear. I go to the Blessed One for refuge, to the Dhamma, and to the community of monks. May the Blessed One remember me as a lay follower who has gone to him for refuge, from this day forward, for life.

"A transgression has overcome me, lord, in that I was so foolish, so muddle-headed, and so unskilled as to kill my father – a righteous man, a righteous king – for the sake of sovereign rulership. May the Blessed One please accept this confession of my transgression as such, so that I may restrain myself in the future."

85. Taggha tvaṃ mahārāja accayo accagamā yathābālaṃ yathāmūḷhaṃ yathāakusalaṃ yo tvaṃ pitaraṃ dhammikaṃ dhammarājānaṃ jīvitā coropesi. Yato ca kho tvaṃ mahārāja accayaṃ accayato disvā yathādhammaṃ paṭikarosi. Tante mayaṃ paṭigaṇhāma. Vuddhi hesā mahārāja ariyassa vinaye yo accayaṃ accayato disvā yathādhammaṃ paṭikaroti āyatiṃ saṃvaraṃ āpajjatīti.

– Несомненно, великий царь, ты отяготил себя преступлением: из-за невежества, из-за заблуждения, из-за неблагого поведения ты ради владычества лишил жизни отца, добродетельного справедливого царя. Но поскольку ты, великий царь, осознав совершённое преступление, раскаялся в нём в соответствии с Законом, мы принимаем твоё раскаяние. Великий царь, в Винае благородных развитие возможно, когда человек, осознав совершённый проступок, раскаивается в нём в соответствии с Законом и упражняется в том, чтобы сдерживать себя в будущем.

"Yes, great king, a transgression overcame you in that you were so foolish, so muddle-headed, and so unskilled as to kill your father – a righteous man, a righteous king – for the sake of sovereign rulership. But because you see your transgression as such and make amends in accordance with the Dhamma, we accept your confession. For it is a cause of growth in the Dhamma & Discipline of the noble ones when, seeing a transgression as such, one makes amends in accordance with the Dhamma and exercises restraint in the future."

86. Evaṃ vutte rājā māgadho ajātasattu vedehiputto bhagavantaṃ etadavoca: handa ca dāni mayaṃ bhante gacchāmi bahukiccā mayaṃ bahukaraṇīyā'ti.

"Yassa 'dāni tvaṃ mahārāja kālaṃ maññasī"ti.

Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта сказал Самому Почитаемому:

– Ну, а теперь, Преподобный Учитель, мы пойдём – у нас много дел, много нужно сделать.

– Теперь, великий царь, поступай так, как считаешь нужным.

When this was said, King Ajatasattu said to the Blessed One: "Well, then, lord, I am now taking leave. Many are my duties, many my responsibilities."

"Then do, great king, what you think it is now time to do."

Atha kho rājā māgadho ajātasattu vedehiputto bhagavato bhāsitaṃ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā bhagavantaṃ abhivādetvā padakkhiṇaṃ katvā pakkāmi.

И вот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта, испытав радость и восхищение от слов Самого Почитаемого, поднялся с сиденья, выразил почтение Самому Почитаемому, сделал вокруг него почтительный обход**** и удалился.

So King Ajatasattu, delighting and rejoicing in the Blessed One's words, rose from his seat, bowed down to him, and – after circumambulating him – left.

87. Atha kho bhagavā acirapakkantassa rañño māgadhassa ajātasattussa vedehiputtassa bhikkhū āmantesi: khatāyaṃ bhikkhave rājā, upahatāyaṃ bhikkhave rājā. Sacāyaṃ bhikkhave rājā pitaraṃ dhammikaṃ dhammarājānaṃ jīvitā na voropessatha imasmiṃ yeva āsane virajaṃ vītamalaṃ dhammacakkhuṃ uppajjissathāti.

Тогда, вскоре после ухода царя Магадхи Аджатасатту Ведехипутты, Самый Почитаемый обратился к монахам:

– Монахи, этот царь поражён. Этот царь потрясён, монахи. Поистине, монахи, если бы этот царь не лишил жизни своего отца, добродетельного справедливого царя, то уже на этом сиденье он обрёл бы чистое незапятнанное око Дхармы.

Not long after King Ajatasattu had left, the Blessed One addressed the monks: "The king is wounded, monks. The king is incapacitated. Had he not killed his father – that righteous man, that righteous king – the dustless, stainless Dhamma eye would have arisen to him as he sat in this very seat."

Idamavoca bhagavā. Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṃ abhinandunti.

Вот что сказал Самый Почитаемый. Испытав удовольствие, монахи восхитились словами Самого Почитаемого.

That is what the Blessed One said. Gratified, the monks delighted in the Blessed One's words.

Примечания:

* Когда завершена ступень самадхи, приходит ступень мудрости. Подлинное доскональное знание – это значит знать всё. Это знание обретается, как результат самадхи. (^)

** Здесь говорится о создании другого тела, которое называется феноменальным телом, или телом воплощения (санскр. нирманакая). Это тело способно перемещаться от Ада до Небес в измерении, являющемся оборотной стороной Мира Страстей. Это измерение является частью Мира Форм, и оно распространяется вплоть до Небес Брахмы. Феноменальное тело может также проявляться в Мире Страстей. (^^)

*** Будда рассказал царю о сверхъестественных силах в порядке овладения ими. Из всех божественных сверхъестественных способностей, или высших мудростей, доскональное знание прекращения утечек является наивысшим. Именно о нём Будда говорит: "И нет, великий царь, иных реальных плодов отшельничества, которые были бы превосходнее и возвышеннее, чем этот реальный плод отшельничества". Освобождение от утечек чувственных желаний приводит к Освобождению от Мира Страстей, Освобождение от утечек существования приводит к Освобождению от Мира Форм, Освобождение от утечек неведения приводит к Освобождению от Мира Без Форм. Таким образом, прекращение утечек равнозначно свободе от Трёх Ядов: от Жадности, Ненависти и Невежества. Где присутствуют жажда и захваченность, там присутствует утечка. "Он имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть страдание", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть возникновение страдания"… "Это есть утечки", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть возникновение утечек", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть прекращение утечек", имеет подлинное доскональное понимание: "Это есть путь, ведущий к прекращению утечек"". Это называется взглядом, основанным на подлинном доскональном знании. Благодаря опоре на этот доскональный взгляд достигается Освобождение. (^^^)

**** Согласно принятой в буддизме традиции почтительный обход совершается по движению солнца. То есть при обходе Будда оставался по правую руку от обходящего его царя. (^^^^)

Аджатасатту был сыном царя Бимбисары, который первым из правителей обрёл веру в Будду Шакьямуни. Но ученик Будды Дэвадатта, который противостоял Будде, подстрекал Аджатасатту: "Ваше высочество, Вы не сможете стать царём. Вы так и закончите свою жизнь царевичем. Если Вы убьёте своего отца, то станете царём. Если я убью Будду Шакьямуни, то стану буддой".

В то время Аджатасатту был привержен Дэвадатте, и поскольку Дэвадатта постоянно говорил ему одно и то же, он решил убить своего отца. Заточив отца в башне и не давая ему пищи, Аджатасатту приговорил того к голодной смерти.

Царь Аджатасатту, выслушав Учение Будды Шакьямуни, принял прибежище в Будде, Дхарме и Сангхе и покаялся Будде в том, что убил своего отца.

Когда царь ушёл, Будда сказал: "Поистине, монахи, если бы этот царь не лишил жизни своего отца, добродетельного справедливого царя, то уже на этом сиденье он обрёл бы чистое незапятнанное око Дхармы". Другими словами, если бы царь не убил своего отца, то только лишь за счёт прослушивания этого чудесного учения в присутствии Будды он смог бы достичь Просветления.

Но царь обрёл веру в Будду на всю оставшуюся жизнь. После кончины Будды Шакьямуни первый буддийский собор состоялся в Магадхе под покровительством царя Аджатасатту.

На главную страницу    |    На дополнительную страницу   |    Ссылка на английский перевод сутры   |   Шрифт VU Times